Тогда-то и наступит счастливая жизнь, о которой мечтал Адхам.
Он глубоко вздохнул и в изнеможении прислонил голову к стене. Аватыф надеялась, что теперь-то он наконец заснет.
Вдруг тишину нарушил ужасный крик. За ним последовали еще крики и громкий плач. Арафа, перепуганный, вскочил на ноги.
– Нашли труп слуги! У Аватыф от страха пересохло в горле.
– Откуда ты знаешь, что кричат в Большом доме? – спросила она.
Не ответив, Арафа выбежал на улицу, Аватыф и Ханаш кинулись за ним. У выхода из подвала они остановились, глядя в сторону Большого дома. Ночные сумерки уже почти рассеялись, уступая место утреннему свету. Во всех домах пооткрывались окна, повысовывались головы. Все как один смотрели в сторону Большого дома. Оттуда по направлению к Гамалийе сломя голову бежал какой-то человек.
– Что случилось? – спросил его Арафа, когда человек поравнялся с ним.
Не останавливаясь, тот крикнул:
– На все воля Аллаха! В преклонном возрасте скончался Габалауи!
102.
Все трое вернулись в подвал. Ноги не держали Арафу, и он повалился на тахту.
– Человек, которого я убил, был жалкий черный слуга. Он спал в заповедной комнате.
Никто ему не ответил. Ханаш и Аватыф смотрели в пол, избегая встречаться глазами с безумным взглядом Арафы.
– Вы мне не верите! Клянусь, я не приближался к кровати деда!
Ханаш не знал, что отвечать, но чувствовал, что любые слова лучше молчания.
– Быть может, от неожиданности ты не разглядел его лица,– осторожно предположил он.
– Нет, нет! Это был не он!
– Не кричи так,– испугалась Аватыф.
Арафа стремглав бросился в заднюю комнату, уселся там в темноте, от волнения у него зуб на зуб не попадал. И зачем только он поддался этой нелепой идее? Зачем решился на этот безумный шаг? Земля уходила у него из– под ног, впереди было одно отчаяние. Оставалась надежда лишь на его удивительное ремесло.
Показались первые лучи солнца. Все жители улицы собрались вокруг Большого дома, обсуждая случившееся и передавая друг другу новости и слухи. Управляющий имением посетил Большой дом, недолго там оставался и вернулся к себе. Стало известно, что воры проникли в дом через подкоп под стеной и убили верного слугу Габалауи. А хозяин, узнав об этом, сильно расстроился и, не вынеся потрясения, скончался. Гнев жителей при этом известии был так силен, что осушил слезы и заставил всех замолкнуть. А Арафа, услышав сообщение, крикнул Ханашу и Аватыф:
– Вот видите, я говорил правду!
Но тут же осознал, что не кто другой, а только он повинен в смерти Габалауи, и, устыдившись своих слов, вновь погрузился в угрюмое молчание.
– Да упокоит его Аллах! – только и нашлась что сказать Аватыф.
А Ханаш утешающе добавил:
– Он был очень стар.
– Но это я, я причина его смерти, – простонал Арафа. Я самый презренный из его внуков, худший из злодеев.
– Но ведь ты пошел к нему, не питая злого умысла, – заплакала Аватыф.
Вдруг Ханаш забеспокоился:
– А если нас заподозрят?
– Надо бежать! – испугалась Аватыф.
– Чтобы тем самым подтвердить свою вину? – грустно усмехнулся Арафа.
С улицы, все еще заполненной людьми, доносились выкрики:
– Прежде чем хоронить Габалауи, надо убить преступника!
– Что за времена! Раньше даже худшие злодеи уважали Большой дом! Даже сам Идрис не покушался па него! Теперь все мы прокляты до самого Судного дня!
– Убийца не с нашей улицы! Трудно вообразить себе такое!
– Рано или поздно все выйдет наружу!
– Мы прокляты до самого Судного дня! Крики и вопли не утихали, и Ханаш не выдержал.
– Как нам дальше жить здесь?! – воскликнул он горестно.
Члены рода Габаль предложили похоронить Габалауи в гробнице Габаля, поскольку, с одной стороны, они считали себя самыми близкими его родственниками, а с другой не допускали и мысли о том, что он может покоиться в семейном склепе, где находятся останки Идриса.
Род Рифаа требовал, чтобы Габалауи был похоронен в той же могиле, в которую он своими руками перенес тело Рифаа. Члены рода Касем утверждали, что Касем был лучшим из всех внуков Габалауи, а посему его гробница – самое достойное место для останков великого деда.
Из-за этих споров на улице чуть не началась смута. Однако управляющий имением Кадри объявил, что Габалауи будет похоронен в мечети, построенной на месте прежней конторы в саду Большого дома. Такое решение всех удовлетворило, хотя жители улицы были огорчены тем, что им было запрещено присутствовать на похоронах деда так же, как при жизни запрещалось лицезреть его. Члены рода Рифаа шепотом передавали друг другу, что Габалауи все равно будет покоиться в могиле, в которой он похоронил Рифаа. Однако никто, кроме них, не верил в эту древнюю историю. Над рифаитами смеялись, и разозленный насмешками Аджадж, их футувва, пригрозил поколотить Сантури. В дело вмешался Саадалла, заявивший во всеуслышание, что он размозжит голову любому, кто нарушит спокойствие и порядок в этот скорбный день.
При омовении присутствовали лишь самые близкие слуги. Они обернули тело саваном и уложили на погребальные носилки. Носилки поставили в большом зале, том самом, который был свидетелем важнейших событий в жизни семьи – назначения Адхама управляющим, бунта Идриса и его изгнания. Принять участие в молитве были приглашены управляющий и главы родов Габаль, Рифаа и Касем. На закате солнца тело Габалауи было предано земле. Вечером все жители улицы собрались в огромном поминальном шатре. Вместе с членами рода Рифаа туда пришли и Арафа с Ханашем. Лицо Арафы, который не уснул ни на мгновение с тех пор, как совершил свое преступление, напоминало лицо покойника. Собравшиеся в шатре восхваляли и славословили Габалауи, называя его покорителем пустыни, красой мужчин, символом силы и смелости, владетелем имения и улицы, прародителем всех на ней живущих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142