Легкая смерть освободила твою обезьянку от мучений, она больше не страдает от кашля и лихорадки.
Маленький принц с глубокой печалью в глазах слушал мои слова, прижимая к груди Раэля. А я продолжал:
– Мой песик Раэль обожал твою обезьянку, но ты, потеряв сегодня свою любимицу, приобрел преданного друга, который станет верно служить тебе, хотя поначалу и будет немножко тосковать по мне, как тоскует любой верный пес по своему хозяину.
Служанки помыли и одели маленького Джехангира, затем слуги принесли множество лакомств на завтрак, но малыш наотрез отказался есть, приводя в отчаяние служанок, которые опасались наказания за нерадивость.
Мне снова пришлось вмешаться, и я сказал мальчику:
– Ты обязательно должен покормить своего нового друга и сам поесть вместе с ним, чтобы он понял, что ты его хозяин.
Джехангир недоверчиво поглядел на меня, но все же послушался, и мы оба стали кормить Раэля, в то же время подкрепляясь и сами. Служанки засмеялись и от радости захлопали в ладоши, благословляя меня именем Аллаха, ибо маленький принц, позабыв о своей печали, уплетал за обе щеки.
Позавтракав, мальчик доверчиво протянул мне ручку, и мы оба отправились в сад. Там я показал ему могилку обезьянки Коко под огромным платаном. Затем, чтобы рассеять грусть ребенка, я учил его играть с Раэлем, бросать палочки, которые песик возвращал малышу, заставлять собачку вставать на задние лапки и бежать за хозяином, что Раэль проделывал совсем как человек.
Увечье не позволило Джехангиру играть долго, он быстро устал, и я отвел его в покои матери. Затем я решил, что мне пора удалиться, дабы не возникло подозрений, будто я навязываю принцу свое общество. Уткнув морду в землю и уныло опустив хвост, мой Раэль послушно стоял рядом с принцем Джехангиром и провожал меня грустным взглядом. Я же, оказавшись опять в саду гарема, с трудом сдержал слезы, твердя себе, что у Раэля будет теперь хороший хозяин. Ведь моей верной собачке несладко жилось в обществе голубых кошек Джулии.
Евнухи снова проводили меня в покои кислар-аги, и мне пришлось ждать там много часов, пока управитель гарема не соизволил наконец принять меня. Толстый и рыхлый, как тесто, он сидел на подушке, скинув с ног туфли, и долго смотрел на меня изучающим взглядом, подперев ладонью отвисший подбородок и не произнося ни слова. Наконец он заговорил неожиданно любезным тоном:
– Ты для меня – великая загадка, я не понимаю тебя. Либо ты – честнейший из дураков, либо же напротив – человек крайне опасный и коварный, способный устраивать заговоры, разгадать которые я не в силах, хотя не раз сталкивался в жизни с подлостью и обманом. Мне уже сообщили, что ты добился благосклонности принца Джехангира, подарив ему собачку. Ты ничего не потребовал взамен и не остался в покоях нашей повелительницы ни минутой дольше, чем было необходимо, хотя и мог ожидать хорошего вознаграждения за свои услуги. Мне также говорили, что султанша Хуррем довольна тобой, ибо ты последовал ее совету и отравил эту грязную обезьяну. Но я не знаю: заступаясь за тебя перед султаном, я, возможно, буду действовать себе во вред, если вдруг окажется, что ты вынашиваешь какие-то коварные замыслы. Отзываясь же о тебе плохо, ибо именно так я о тебе и думаю, могу разозлить владыку, поскольку он очень жалеет увечного принца Джехангира и постоянно думает о благе этого ребенка. Однако какую-то награду ты все же должен получить, ибо этого требуют правила хорошего тона, – раб, который исполнил приказ своего султана и послужил ему, не может уйти из дворца с пустыми руками.
Рассеянно глядя в потолок, теребя рыхлый, отвисший, лишенный растительности подбородок и почесывая голые пятки, кислар-ага продолжал:
– Надеюсь, ты понимаешь, что размер твоего вознаграждения зависит исключительно от моего расположения к тебе, поскольку повелитель полностью мне доверяет. А я, разумеется, знаю о тебе все. Мне известно, что, прибыв в Стамбул, ты ведешь себя как подобает порядочному человеку, совершаешь намаз, соблюдаешь все религиозные обряды и не поддерживаешь тайных связей с христианами. Однако все это может быть как проявлением твоей большой хитрости и осмотрительности, так и свидетельством честности. У Пири-реиса тоже внимательно наблюдали за тобой, но никто не смог уличить тебя в копировании секретных карт. Но намекни я султану хоть словом о том, что ты раб картографов и получаешь двенадцать монет жалованья в день, тебя вознаградят соответственно твоей должности, и ты получишь не более двухсот серебряных монет. Если же я замолвлю за тебя словечко и распишу, как следует, твои способности и таланты, да еще и заявлю, что ты по досадной ошибке занимаешь столь низкое положение, может быть, тебе преподнесут горсть золота, а султан отдаст тебе новый приказ, чтобы таким образом проверить, на что ты годен. Итак, твоя дальнейшая судьба полностью зависит от моего к тебе отношения, без моей помощи и поддержки ты всего лишь вонючий верблюжий помет во дворе сераля.
Я ответил ему:
– Все это я прекрасно понимаю, но половину вознаграждения я уже обещал лекарю Соломону, поэтому надеюсь на твою снисходительность и от всего сердца прошу тебя принять четверть стоимости подарка, дабы хоть что-нибудь досталось и мне за мои труды.
Управитель гарема склонил голову набок, прищурил глазки, лукаво взглянул на меня и, поглаживая жирный гладкий подбородок, изрек:
– А что ты скажешь, если я от тебя ничего не потребую, а замолвлю за тебя слово султану исключительно по дружбе? Сераль – это удивительный сад, где тайно посеянное зерно может обернуться цветком несказанной красоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96