– Теперь ты герцогиня.
– Тогда чем мы объясним крах сегодняшнего обеда? Временным помешательством? – Монкриф молча улыбнулся в ответ. – Что тебя так забавляет?
– Мне нравится, как ты сердишься, нравится твой темперамент. Сегодня я впервые видел его проявления.
– Наверное, прежде ты меня не сердил.
– Или ты просто принимала слишком много опия. Кэтрин вздернула подбородок, подошла к Монкрифу, остановилась в футе от него, ткнула ему в грудь пальцем и заявила:
– Я буду тебе очень признательна, Монкриф, – тщательно выговаривая слова, произнесла она, – если ты прекратишь говорить об этом.
Монкриф, не отвечая, поднял руку, обхватил ее палец своей огромной ладонью и поцеловал, а пока Кэтрин приходила в себя от потрясения, он поцеловал ее еще и в нос.
Раздался скрип открываемой двери. Кэтрин обернулась и с изумлением обнаружила, что в проеме толпятся сразу шесть женщин и каждая взирает на них со своим особенным выражением.
– Ты дал им еще один повод для сплетен, – прошипела Кэтрин.
Монкриф оглянулся через плечо. Его улыбка стала шире.
– Тогда продолжим.
И, не обращая внимания на зрителей, он наклонился и легко поцеловал Кэтрин в губы. В первый раз. Разумеется, он устроил демонстрацию, хотел, чтобы все думали, что у них счастливый брак, что они любят друг друга.
Монкриф взял Кэтрин за плечи и медленно притянул к себе, так, чтобы она, если пожелает, могла отстраниться. Но Кэтрин вдруг ощутила, как чудесно оказаться беспомощной в объятиях сильного мужчины. Пусть всего на мгновение, но все же почувствовать тепло другого человека.
Кэтрин приоткрыла губы, поцелуй Монкрифа стал глубже, и она вдруг забыла, что это всего лишь притворство и что за ними наблюдают любопытные глаза. Когда Монкриф отпустил ее, Кэтрин с трудом удержалась на ногах – так отчаянно колотилось сердце.
Кэтрин отступила на шаг и посмотрела мужу в лицо. Синие глаза Монкрифа смотрели на нее серьезно и с живым интересом, словно он видел ее впервые.
Обернувшись к дверям, Кэтрин обнаружила, что гости исчезли и, пренебрегая обязанностями хозяйки, тоже решила исчезнуть. Она отправилась в спальню, где опустилась на кровать и долго сидела, прижав ладони к губам.
Глава 11
– Я думаю, на инвентаризацию в Балидоне уйдет несколько месяцев, – говорила через две недели Глинет своей хозяйке.
Кэтрин оглядела окружающий их хаос и кивнула. Весь чердак был забит мебелью. «Мрачные мысли сделают эту работу еще тяжелее».
Глинет бросила на Кэтрин быстрый взгляд. Сегодня Глинет выглядела настоящей домоправительницей: волосы собраны в пучок, на поясе позвякивает связка ключей.
– Да, пугающее зрелище.
– Неужели они вообще ничего не выбрасывают?
– Нет, если это зависит от Джулианы, – ответила Кэтрин. – Думаю, моя невестка – самая бережливая женщина, какую я, на свое несчастье, встретила в жизни.
– Мне кажется, вот что надо сделать, – предложила Глинет. – Пусть лакеи унесут несколько сундуков вниз. Тогда у нас будет хотя бы место, чтобы двигаться.
– Ты права. Здесь не пройти.
– А сейчас что мы будем делать?
– Ну, есть еще главная башня.
Женщины спустились вниз и оказались в той части замка, которую Кэтрин еще не видела.
– Это портретная лестница, – сообщила ей Глинет, – а справа по коридору парадная лестница.
– Портретная лестница?
– Она ведет в галерею герцогских портретов.
– Неужели еще есть портреты?
Каждый вечер, укладываясь спать, Кэтрин смотрела на мрачные лица прежних герцогов, и каждый раз ей казалось, что они взирают на новую герцогиню неодобрительно.
В последнее время Кэтрин плохо спала. Безусловно, это явилось результатом отказа от опия, но в этом она признавалась только себе и ни за что не сказала бы Монкрифу. Зато ее перестали мучить ночные кошмары.
– Неужели они специально держали в доме художника, чтобы он рисовал портреты герцогов? Глинет только улыбнулась.
Поднявшись по лестнице, они свернули налево, где потолок неожиданно взлетал вверх. С одной стороны помещения тянулась стена с множеством широких окон, которые отбрасывали на паркет причудливые световые блики. Служанки сюда еще не добрались – в углах скопились клубы серой пыли. Стены галереи были затянуты темно-красным шелком, который местами выцвел от солнца. Но первое, на чем останавливался взгляд, были картины в тяжелых позолоченных рамах. Кэтрин поняла, что здесь представлена хронологическая последовательность герцогов династии Лаймондов: вполоборота, в фас, в полный рост, в торжественных позах и в горно-паевых мантиях, в охотничьих костюмах с парой гончих псов.
С одного из портретов на Кэтрин смотрели два мальчика. Из надписи на табличке она узнала, что это Колин и Дермотт, старшие братья Монкрифа. У обоих светлые волосы, узкие лица, острые подбородки.
Потом внимание Кэтрин привлекла другая картина. Сначала ей показалось, что это Монкриф, но, приглядевшись, она поняла, что мужчина на портрете был старше, а властное выражение на его лице – еще явственнее, чем у ее мужа. Темные волосы герцога на портрете уже начали седеть на висках, а в глазах плескалась знакомая синева. В левой руке он держал нечто похожее на скипетр, а правую убрал за спину. Вся его поза с широко расставленными ногами очень напоминала привычную позу Монкрифа. Портрет был написан на фоне собора, словно бы окутанного туманом. Суровое выражение лица герцога тоже имело сходство с Монкрифом, но в глазах таилась усмешка.
– Кто это? – спросила она.
Глинет наклонилась и прочла табличку:
– Первый герцог Лаймонд. Конал.
– Похож на Монкрифа, – заметила Кэтрин. Те же черты, тот же подбородок – квадратный, упрямый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86