Он по крайней мере заботился о своей личной гигиене.
Тереза села на край кровати и потянулась за своим пеньюаром.
– Я возвращаюсь в Эдинбург, – сказала она, когда Гэрроу вернулся в спальню. – Я беспокоюсь за Давину.
Он перестал вытирать полотенцем лицо, ничуть не заботясь о том, что он голый, хотя в его нынешнем виде – с дряблой кожей и отвисшим животом – он был не то чтобы непривлекательным, а просто противным, и было бы лучше, если бы он надел халат.
– Она взрослая женщина, Тереза.
Тереза с трудом удержала на лице улыбку.
– Я кое-что узнала от своих людей, Гэрроу. – Правильно ли она делает, сообщая ему об этом? Но она решила продолжать, потому что в его глазах она была неумной и одурманенной любовью женщиной, которая поступила бы именно так. – Давина уехала из Эмброуза. Она уже несколько недель живет в Эдинбурге.
Гэрроу, видимо, не был удивлен этой новостью.
– Ты знал об этом?
– Да, мне сообщила об этом экономка. – Он повернулся к зеркалу и улыбнулся своему отражению. – Меня держат в курсе дел, происходящих в Эмброузе.
– Почему ты мне ничего не сказал? – забеспокоилась Тереза.
– А тебе это важно?
Что, черт побери, ему ответить? Что Давина за последние два года стала ей больше дочерью, чем племянницей? Что она единственная родственница, оставшаяся у нее на всем свете? Но открыться Гэрроу означало дать ему оружие против себя.
– Мне ты нужна больше, чем Давине, Тереза. Мне бы не хотелось, чтобы ты сейчас меня оставила.
За последние двадцать дней она помогала короне чем могла. Она всегда выполняла свои поручения охотно и вкладывала в это всю свою душу. Работа была ее жизнью. Она заняла место того молодого мужчины, который был ее мужем. Но от нее никогда не требовалось так много, как сейчас.
– Если ты считаешь, что так будет лучше, – смиренно согласилась она.
– Да, я так считаю, дорогая.
Она лениво потянулась, позволив пеньюару распахнуться.
– Ты обязательно должен уйти?
– Обязательно. Мне надо кое с кем встретиться. А тебе не стоит покидать мой дом в такой час. Тебя могут увидеть.
Неужели он пытается сохранить видимость респектабельности? Неужели он думает, что королевский двор станет терпеть его после того, как станет известно, чем он занимается? Если ей не удастся доказать его вину, она по крайней мере может погубить его репутацию. Ее репутация тоже, конечно, пострадает, но она готова заплатить эту цену за то, чтобы Гэрроу Росс был наказан.
– Конечно, Гэрроу.
Возможно, лорд Мартинсдейл был прав, и она обладает талантами, которые пока еще не были использованы до конца. Тереза раньше и не подозревала, что она такая искусная актриса и что сумеет так глубоко запрятать свое отвращение.
Он снисходительно рассмеялся, и этот смех подействовал ей на нервы. Все же ей удалось сохранить мину глупой обиженной дамы.
– Надеюсь, в твоем бизнесе нет женщины, Гэрроу?
Будто женщина, если только она в своем уме, может добровольно согласиться связаться с Гэрроу Россом!
Гэрроу улыбнулся ей и опять повернулся к зеркалу. Ему и вправду надо ограничить себя в еде, подумал он. Он определенно пополнел, а его зад становится непривлекательным, несмотря на все эти ямочки.
– Не беспокойся о моем бизнесе, Тереза. Женщина перестает быть женственной, если она слишком озабочена делами мужчины. Мне бы не хотелось, чтобы с тобой случилось такое.
Она посмотрела на него с улыбкой – милый котенок, благодарный за то, что его гладят. Может быть, ей действительно стоит подумать о карьере актрисы?
– Значит, ты останешься в Лондоне? – осведомился он.
– Если таково твое желание, Гэрроу.
– Да, я так желаю. – Он ущипнул ее за сосок.
– А что мне делать с Давиной?
– Видимо, мой племянник стал неуправляем. С тех пор как уехала твоя племянница, его состояние ухудшилось.
У Терезы похолодела спина. У нее вдруг появилось чувство, что Маршалл в беде. Судя по тому, как Гэрроу говорил о племяннике, участь Маршалла его совершенно не волновала. Надо кого-нибудь предупредить. Может быть, лорда Мартинсдейла. Он наверняка знает, как защитить графа Лорна.
– А что тебе сообщила экономка? Она ждет, что ты что-то предпримешь?
Гэрроу был явно недоволен расспросами Терезы, но она ему улыбнулась с невинным видом.
– Я думаю, что настало время что-то делать с бедным мальчиком. Он становится неуправляемым. Опасным для себя самого и обузой для семьи.
Поскольку семья Гэрроу состояла только из двух человек – Маршалла и его жены, – единственным человеком, который считает, что Маршалл стал обузой, был Гэрроу.
Какая нелепость!..
Гэрроу продавал людей сотнями. Он торговал китайскими крестьянами так, как другие торгуют специями. Он свозил их в порт Макао, а потом переправлял морем на Кубу или в Перу – в любую страну, где рабов продавали за золото. И этот человек посмел считать Маршалла обузой?
Она сосредоточилась на своих ногтях, пытаясь не выдать волнения.
– Но тебе незачем об этом беспокоиться, Тереза, – благодушно заявил Гэрроу.
– Конечно, Гэрроу. Прости, что я об этом спросила.
Когда она подняла на него глаза, она знала, что в них уже не было ненависти, которую она к нему испытывала.
– Поцелуй меня на прощание, дорогой. – Она протянула к нему руки.
Он наклонился и поцеловал ее в лоб.
– Тебе надо излечиться от своей прискорбной привычки быть слишком прямолинейной, моя дорогая. Это не очень привлекательная черта.
Она лишь улыбнулась.
Жаль, что корона согласилась выдать Гэрроу китайцам и она не увидит, как этого негодяя повесят.
Менее чем через двадцать минут Давина была готова.
– Постарайся ехать побыстрее, – сказала она кучеру, уже сидевшему на козлах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85