Темные витражи цветного стекла занимали большую часть стены с восточной стороны часовни. Днем, вероятно, часовня купалась в разноцветных бликах света. Джиллиана не ходила на воскресную службу, но была наслышана о великолепии здания. Даже на Арабеллу оно произвело впечатление.
Она не видела его, пока не прошла полпути до алтаря. Сидя за массивной мраморной колонной, он казался человеком, намеренно ищущим уединения. Дрогнувшими руками Джиллиана стиснула шаль. Она не знала, идти ей дальше или остановиться; заговорить или молчать. Грант сам заговорил голосом, который был едва ли громче шепота:
– Это снова вы, мисс Камерон?
Мгновение Джиллиана колебалась – слова доктора Фентона отчетливо звучали у нее в голове. Будь она умнее, сразу покинула бы часовню. Вернулась бы в Роузмур, заперлась в своей комнате и молилась бы о том, чтобы Всевышний вмешался и избавил ее от этого влечения.
Но Джиллиана не сделала этого – она повернулась на звук его голоса.
– Да, ваше сиятельство. Простите мое вторжение.
– Есть ли в Роузмуре место, которое было бы запретным для вас? Не желаете ли осмотреть винный погреб? Или старую темницу? Считается, что в ней водятся привидения, и я не сомневаюсь, что вас она приведет в восторг.
Уязвленная, она парировала в тон ему:
– Если есть такие места, где мне не следует бывать, ваше сиятельство, пожалуйста, назовите их. Я не знала, что вторгаюсь в вашу лабораторию. Теперь, оказывается, и в часовню мне вход воспрещен? – Она оглядела просторное помещение. – Она предназначена лишь для графов? Разве Господь не един для всех? Или Роберсоны претендуют на особые отношения с Всевышним?
– Напротив, мисс Камерон, – последовал сухой ответ Гранта, – мы не питаем большой любви к Богу. Как и Бог, очевидно, не питает особой любви к нам.
Была в его тоне такая печаль, что Джиллиане пришло в голову, что он, возможно, здесь по той же причине, что и она, – в поисках какого-то утешения.
Она повернулась и, не говоря ни слова, направилась к двери.
– По ком вы скорбите?
Вопрос заставил ее замереть.
– Я уже спрашивал вас об этом, помните?
Не оборачиваясь, она ответила:
– Почему вы решили, что я по ком-то скорблю, ваше сиятельство?
– Во-первых, ваш ответ был очень уклончивым, – сказал он. – И еще я заметил печаль в ваших глазах, мисс Камерон.
– То же самое я могла бы отнести и к вам, – проговорила она.
– Значит, у нас с вами много общего, не так ли? Мы оба избегаем веселья, чтобы оплакивать тех, кого с нами нет.
Джиллиана сделала еще несколько шагов и остановилась.
– Я не знала, что вы ушли с бала.
– Я почувствовал себя странно одиноким среди всех этих людей. С вами когда-нибудь такое бывает, мисс Камерон?
– Да, – просто ответила она.
– Почему-то сегодня я скучаю по своим братьям больше, чем в тот день, когда они умерли. Это странно?
– Нет, – отозвалась она. – Чем больше вы сознаете, что человека, которого вы любите, уже никогда не вернуть, тем большую боль испытываете Смерть необратима, и понять это, кажется, труднее всего.
– Вы компаньонка моей невесты, мисс Камерон. Когда же вы успели стать такой мудрой?
– Если б я была мудрой, ваше сиятельство, то не находилась бы сейчас здесь, с вами.
Он удивил ее, рассмеявшись. Это был сухой, хриплый смех, который заставил ее задуматься, когда ему в последний раз было действительно весело.
– Значит, вы считаете общение со мной проявлением глупости? – спросил Грант.
Это был опасный вопрос. Разумеется, ей не следует быть здесь с ним, и, судя по его взгляду, ему это прекрасно известно. Легкая улыбка играла в уголках ею губ, и он быт соблазнителен, как сам грех.
– Вы избегали меня на балу, мисс Камерон. Почему?
– Я сочла это благоразумным.
– А вы всегда поступаете благоразумно? – спросил он.
Увы, она не всегда была образцом сдержанности, но последние два года усердно трудилась в этом направлении. И вот сейчас Грант, казалось, манил ее в запретные места своими вопросами и побуждал сказать то, что она на самом деле думает. В этот момент Джиллиана не чувствовала себя ни мудрой, ни благоразумной.
– Я пытаюсь, ваше сиятельство.
Он жестом указал ей на скамью. Видя, что она колеблется, Грант улыбнулся.
– Мы же в часовне, мисс Камерон. На виду у Господа. Тут вы без опасений можете ненадолго ослабить свою бдительность.
Джиллиана села, расправив юбки, сложив руки на коленях и приняв позу, которой она всегда так гордилась.
Грант подошел к ней и, сев на скамью предыдущего ряда, повернулся к Джиллиане и положил руку на резную спинку.
– Давайте сделаем вид, будто никогда прежде не встречались друг с другом, – предложил он.
– С какой целью, ваше сиятельство?
Он не ответил на ее вопрос.
– Я буду знакомым вашего отца, с которым он давно хотел вас познакомить.
– Вы все так же будете графом, ваше сиятельство?
– Пожалуй, я буду просто мистером, – ответил он. – Но мы знали друг друга раньше, детьми. Вы будете называть меня Грантом, а я вас Джиллианой.
– Ваше сиятельство, – начала было она, но он жестом остановил ее.
– Я Грант, – сказал он, – а вы Джиллиана. Где мы впервые встретились? На вечеринке у вашей бабушки, кажется?
– Нет, – поправила она, вступая в игру, – лучше у одной ее старинной приятельницы. У той самой, которая была увлечена вашим отцом, книготорговцем из Инвернесса.
Его улыбка стала шире.
– Книготорговец из Инвернесса?
– Вы не аристократ, – напомнила она. – Но я часто вспоминаю, что мальчишкой вы были несносным гордецом.
– Вы и вправду так считали?
– О да, – ответила она. – Но полагаю, это была лишь видимость, а не истинное отражение вашего характера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95