Что бы он ни чувствовал, это только его личное. Десятый граф Стрейтерн всегда, в любой ситуации, должен помнить о своем положении.
Он никому не может позволить шептаться о его поведении. Он не должен быть предметом никаких слухов или сплетен.
Снизу потянуло холодным воздухом, который пробрался вверх по ногам под брючинами. Если бы Грант был суеверен, то подумал бы, что это дух Джеймса пытается привлечь его внимание.
«Ну же, Грант, неужели тебе так трудно улыбнуться? Клянусь, у тебя свирепейшее выражение лица».
Грант не мог улыбнуться. Он словно утратил способность улыбаться за те несколько недель, когда сидел у постели Джеймса и наблюдал, как тот угасает.
Все последние годы Грант был защитником и покровителем своих братьев. В шестнадцать лет он приехал в Роузмур на школьные каникулы и в ту же ночь был разбужен известием, что девятый граф Стрейтерн лишил себя жизни. Несколько дней спустя он стоял у его могилы с братьями, еще совсем детьми, и тихо разговаривал сними.
– Сейчас все кажется мрачным, – сказал он. – Но мы вместе. Мы это преодолеем, и впереди нас еще ждут радостные дни.
Сколько раз ему приходилось прощаться с членами своей семьи?
Грант с силой вонзил в ладонь ногти. Лучше сосредоточиться на физическом дискомфорте, чем на скорби. Лучше думать о будущем, об электрическом магните, который он совершенствует, о чем угодно. Возможно, тогда он сможет вынести боль этого момента.
Дух Джеймса наконец смилостивился и замолчал.
* * *
– Как видите, доктор Фентон, я в полном здравии. – Грант застегнул рубашку, немного повозившись с манжетами.
– Ваши братья, без сомнения, могли бы сказать о себе то же самое, ваше сиятельство, – сказал доктор Фентон. Он отошел в другой конец комнаты, к камину.
Закончив одеваться, Грант подошел к нему.
– Так что же все-таки со мной не так?
– Я ничего не обнаружил, ваше сиятельство. Но такой же ответ я дал бы и после осмотра Джеймса и Эндрю. – Он пристально смотрел на огонь, словно решение этой конкретной проблемы было там, в оранжевом с голубой каймой пламени. – Только что они вроде были здоровы и вдруг ни с того ни с сего заболели.
– Значит, выдумаете, что это заболевание крови или что бы там ни было поразит точно так же и меня? Но почему вначале Эндрю? И Джеймс? Я старший, почему это не началось с меня?
– Ваше сиятельство, я вынужден признаться, что у меня нет никаких предположений, и вряд ли какой-нибудь другой практикующий врач во всей Шотландии даст вам более правдивый ответ. Мы еще многого не знаем о человеческом теле. Возможно, наступит день, когда мы сможем предсказать еще при рождении ребенка, какие недуги будут его преследовать. Но пока мы этого не знаем.
– Болезнь либо убивает нас, либо нет. Либо она есть у меня, либо нет. Либо я умру, либо буду жить.
Грант отвернулся от камина и подошел к своему столу.
– Ваше сиятельство, к сожалению, только это и известно каждому из нас.
– А вы имеете хоть какое-то представление о том, как это мифическое заболевание крови отразится на моих наследниках в случае, если я решу их иметь?
– Нет, я не могу ничего об этом сказать, ваше сиятельство, – ответил доктор Фентон, покачав головой.
– Так что же мне делать?
Доктор повернулся к нему.
– Ваше сиятельство, на это у меня тоже нет ответа. Но я бы посоветовал вам просто жить своей обычной жизнью, но только не откладывать важные решения на потом.
– Другими словами, действовать так, как будто я умираю?
– Разве не все мы так делаем, ваше сиятельство? – вздохнул доктор.
– Значит, мне следует подготовиться к женитьбе, Фентон.
Доктор улыбнулся.
– Брак не такой уж страшный удел, как думают некоторые мужчины. Я был женат на своей дорогой Кэтрин двадцать пять лет.
– И у вас есть дочь, не так ли?
– Я полагаю, что говорил о ней с вашим сиятельством множество раз, – сказал Фентон. – Я очень горжусь ею. Если бы она родилась мальчиком, то стала бы прекрасным врачом. У нее большие способности, которые, к сожалению, она никогда не сможет применить.
– Если она будет графиней Стрейтерн, то сможет, – заметил Грант.
Его не удивляло, что он лишал людей дара речи. Уже одно то, что он являлся графом Стрейтерном, производило на иных такой эффект. Обычно это не было неприятно, да Грант уже и привык к некоторому почитанию. Сейчас, однако, подозрительный взгляд доктора Фентона и полнейшее молчание показались ему утомительными.
– Прошу прощения, ваше сиятельство, – наконец сказал Фентон, – но я вас не понял.
– На мой взгляд, все предельно ясно, доктор. Я должен жениться. У вас есть дочь брачного возраста.
– Вы хотите жениться на моей дочери?
Грант устроился за письменным столом и указал на кресло напротив. Доктор Фентон, не говоря ни слова, сел. Он снял очки и тщательно протер их о полу сюртука, прежде чем осторожно водрузить на место.
Несколько долгих мгновений он взирал на Гранта, затем заговорил:
– Не думаю, что вы когда-либо встречались с моей дочерью, ваше сиятельство.
– Она ведь здорова, не так ли?
– Совершенно здорова, ваше сиятельство. И она красивая девушка, если мне позволено будет заметить. Но вы, сэр, можете выбрать себе любую девушку в Шотландии, равно как и в Англии. Зачем же вам выбирать мою дочь?
– Неужели я настолько безнадежно болен, что вы против этого союза?
– Вы меня не так поняли, ваше сиятельство. Непохоже, чтобы вы страдали тем же недугом, что унес жизни ваших братьев. Хотя я не могу быть уверен. Однако мое удивление вызвано другим.
– Ваша реакция гораздо больше, чем удивление, сэр.
– Вы – граф Стрейтерн, ваше сиятельство. Вы обладаете древним и почитаемым титулом, а моя дочь не принадлежит к высшей знати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95