А когда дело будет сделано, я торжественно обещаю тебе выздороветь окончательно.Ли недоверчиво молчал.— Похоже, ты мне не веришь! — усмехнулся Аласдер. — Тебе, должно быть, кажется, что, когда речь заходит о Скалби, я сразу же утрачиваю способность мыслить логически? Что ж, в таком случае прошу оказать мне услугу — допроси хорошенько этих парней, что сейчас придут, что им известно о нападавших на меня, кто их подослал… А я, с твоего позволения, пойду спать — честно говоря, я все еще чертовски слаб…— Не беспокойся, старик, я допрошу их наидоскональнейшим образом. Спи!— Ты прав. — Аласдер поднялся с кресла. — Чем больше я буду спать, тем скорее поправлюсь и смогу завершить свое дело… Логично? Как видишь, я не утратил способность мыслить!— Но в конце концов все равно вернулся к своей навязчивой идее. Ох, Аласдер, я все-таки беспокоюсь за твое душевное здоровье!— Я тоже! — усмехнулся тот.Аласдер лежал в своей огромной постели, но сон не шел, даже несмотря на то что он выпил ту мерзкую смесь, что прописал доктор. Гардины на окнах были задернуты — на дворе стоял день, и свет мешал Аласдеру, но полог кровати он никогда не опускал: ему не нравилось чувство, что он спит в каком-то коконе, отрезанный от всего мира. Аласдер вообще не привык спать днем, хотя в высшем свете считалось признаком хорошего тона лечь спать после сытного обеда, «подкрепленного» рюмочкой-другой винца, чтобы проснуться лишь под вечер и отправиться на какой-нибудь бал, который продлится до самого утра. Аласдер же считал дневной сон пустой тратой времени. К тому же днем ему почему-то снились какие-то странные сны, от которых потом было не по себе, а проснувшись на закате, он часто путал его с рассветом.Но сейчас постель была такой мягкой, простыни — чистыми и свежими… Найдя наконец более или менее удобную позицию для своего измученного тела, он закрыл глаза. Но сон все равно не шел. Была ли для него месть действительно навязчивой идеей? Была. Грозила ли Кейт какая-нибудь опасность? Может быть. Нужно как можно скорее поправиться и быть в форме, чтобы этого не произошло. Аласдер перевернулся на другой бок. А грозила ли какая-нибудь опасность ему? Это для него ничего не значило. Всякого рода опасности грозили ему много раз в жизни. Но все это не имело значения, если он всякий раз выходил победителем. Выйдет и на этот раз. И Скалби, в чем он сегодня убедился, уже это знают. Можно сказать, морально он уже победил. Поэтому они и подослали к нему убийц. Не для того, чтобы остановить его, как думал Ли. Дело, собственно, уже сделано, все, что ему оставалось, — это отпраздновать наконец победу. Если Аласдер и тянул с этим, то лишь потому, что ему хотелось обставить свой триумф как можно более торжественно. Смерть Аласдера ничего не изменила бы, разве что лишила бы его возможности отпраздновать уже совершенную победу. Убийцы были подосланы просто из мести — мести за то, что он уже сделал. Но месть не удалась — его враги просчитались. Ему осталось лишь отпраздновать победу… Так где же она, пьянящая сладость триумфа? Почему вдруг вместо нее лишь чувство щемящей пустоты и бессмыслицы? Может быть, радость от победы появится не раньше, чем он увидит растерянные лица своих заклятых врагов? Сонная микстура врача начала наконец действовать. Тело почувствовало расслабление, мысли начали мешаться в голове. Перед глазами снова и снова вставало хорошенькое личико Кейт. Какая она все-таки славная девушка! Смелая, презирающая светские условности, преданный друг… Может быть, потом, когда дело будет сделано… Он представил себе близкий день своего триумфа, искаженные от ужаса лица врагов… Какими они стали теперь, сильно ли изменились? За все эти годы он видел Скалби лишь раз и то мельком и издалека, хотя хорошо помнит, какими они были тогда, словно это было вчера… Леди Скалби до сих пор сохранила следы былой привлекательности — Аласдер не мог этого отрицать. Когда он ее видел в последний раз, она прятала лицо в тени, чтобы скрыть морщины, но фигура ее по-прежнему оставалась как у двадцатилетней. В молодости леди Скалби была черноволосой, с газельими глазами, высокой и крупноватой, но все равно по-девичьи грациозной. Но это была красота яблока, скрывавшего внутри отвратительного червяка. Муж ее тоже был темноволосым, но небольшого для мужчины роста и полноватым. Эти недостатки он пытался скрыть тем, что одевался по моде прежнего века — длинные, просторные камзолы не так подчеркивали живот, как новомодные кургузые фраки, и к тому же зрительно удлиняли фигуру, а пышные манжеты наполовину прикрывали жирные пальцы. Лорд Скалби был весь каким-то закрытым, если не считать глаз — те почему-то всегда горели странным, нездоровым блеском, заставлявшим предполагать, что их обладатель «темная лошадка», человек, у которого за душой не один грех. Такие глаза Аласдеру случалось видеть у собак, но даже в тех было больше доброты и живой души… Темные глаза леди Скалби, напротив, отлично скрывали все ее чувства. Но Аласдер знал их. Лица врагов стояли перед мысленным взором, словно живые. Позавчера ему снова снились кошмары, и вчера тоже… Неужели и сегодня? Слава Богу, кажется, нет, просто черная бездна беспамятства. Аласдер уже проваливался в эту бездну, позволявшую ему хотя бы какое-то время не чувствовать ломавшую все тело боль.— Теперь то ты убедился? — с улыбкой спросил у него Ли на следующий день.Аласдер по-прежнему выглядел сомневающимся и чертовски уставшим: сегодня он впервые без посторонней помощи перешел из спальни в кабинет. Тело все еще болело, но уже, слава Богу, не так сильно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94