Уж она-то знала, каково это – быть изгоем, и не пожелала бы такой участи никому из тех, кого любила.– Но вы уж точно пока не сможете танцевать, – запротестовал граф.– Верно, только я всегда к этому не готов. Танцую лишь по обязанности, это совершенно недоступное мне искусство. Если мне случается в деревне вступить в круг танцующих, то я выгляжу как пугало на ветру, а пытаясь исполнить менуэт, делаюсь похожим на палку от щетки, на которую зачем-то надели штаны. Простите, – извинился он, обращаясь к Хелене, которая, как он заметил, с трудом удерживалась от смеха. – Мне следовало поберечь нежные ушки моих слушательниц, мэм. Но все же я мог бы танцевать на балу, о котором сказал вам, если бы, конечно, захотел. А если нет, то уж флирт ни в коей мере не истощил бы мои силы, такое занятие по мне, лучше не придумаешь. Есть и еще одно преимущество в моем положении: после нападения я стал такой сенсацией, что мы могли бы взять с собой Дейзи на самый фешенебельный прием, и никто не посмел бы взглянуть на нее без должного уважения. Все только и таращили бы глаза на меня. Ведь вы не против того, чтобы стать царицей бала? – спросил он у Дейзи.Она готова была поклясться, что он угадал ее мысли.– Нет, – ответила она. – Никоим образом.– Я не уверен, что врач позволит вам поехать на бал, – сказал граф. – Но если вы хотите этого добиться, нам придется немедленно покинуть вас. Доктор велел вам отдыхать, этим вы и должны заниматься до его следующего визита.– Увы! – воскликнул Лиланд, снова откинувшись на подушки. – И вы не пустите ко мне в спальню еще хоть парочку молодых прелестных леди? Это меня убьет, клянусь вам! Если я и выживу, то лишь потому, что стану готовиться к субботнему вечеру. Дейзи, вы оставите один вальс для меня?Голос Лиланда просил больше, чем о вальсе, и глаза тоже. Она была не в состоянии произнести «да», потому что вдруг представила себя в его объятиях.– Я не танцевала уже несколько лет, – выговорила наконец она.Лиланд махнул рукой.– Вы все вспомните, как только услышите музыку. А я бесконечно терпелив. Ну?– Благодарю, я согласна. Мне будет приятно, – солгала Дейзи.Лиланд усмехнулся, и Дейзи догадалась, что он ее понял.Едва Дейзи ушла, Лиланд смежил веки. Он чувствовал, как согревала игра солнечных лучей его лицо, и старался вообразить тепло ее тела возле себя. Он не знал, ощутит ли когда-нибудь это в действительности, потому что сегодня он почему-то испугал ее и не мог понять, чем именно.У него репутация распутника, что верно, то верно. Но почему она должна этого бояться? Особенно если вспомнить о том, откуда она приехала. При всех своих пороках он, безусловно, джентльмен. Она должна понимать, что он никогда и ни к чему не станет ее принуждать. Сам он не уверен, Что так уж развратен, просто получил мнение света и для собственной забавы хотел его оправдывать в глазах окружающих.Лиланд любил любовь. Радость обладания женским телом была настоящим чудом, которое позволяло ему забыть о себе, и уже само это было еще одной немалой диковиной. Игра в любовь, флирт, ухаживание и вызов, влечение и наслаждение всегда и неизменно восхищали его.Он не знал, понимает ли Дейзи, что флиртует с ним. Однако она это делала великолепно, пока он не испугал ее. Это удивило его. Была ли у нее какая-то постыдная тайна? Имела ли она отношение к тому, что Дейзи его сторонилась и всячески стремилась увлечь Джеффа?Было бы очень важно ради Джеффа решить сию загадку. Лиланд вдруг расхохотался.– Милорд? – вопросительно произнес слуга, убиравший комнату. – Что с вами?– Ничего, – ответил Лиланд и открыл глаза. – Меня просто позабавила ложь, которую я сам для себя сочинил. Должно быть, подействовало лекарство от боли, которое дат мне наш добрый доктор. И вот что я тебе скажу: дай мне еще немного этого зелья, чтобы я поскорее уснул. Мне надо готовиться к танцам. Глава 10 Дейзи в последний раз посмотрела на себя в зеркало. Она собиралась после завтрака нанести следующий визит Джеффу и виконту и хотела выглядеть элегантно и легко одетой в это теплое летнее утро. Волосы были гладко зачесаны со лба на затылок и перетянуты лентой так, что их вьющиеся концы падали на плечи пышными локонами. Платье пестренькое – на желтом фоне розовые цветочки и мелкие зеленые листики. Зонтик подобран соответствующий, однако Дейзи, к своему сожалению, вынуждена была держать его в футляре. Она еще недостаточно усвоила манеры леди из высшего света и не умела обращаться с зонтиком так непринужденно, как это делали они, то раскрывая его над головой для защиты от солнца, то перекидывая за спину, то снова складывая и кокетливо им поигрывая. То же относилось и к умению изъясняться на особом языке движений, придуманных для веера, который Дейзи пока еще только готовилась усвоить.Она взяла с подзеркальника пару желтых лайковых перчаток.– Ничего лучшего я для себя придумать не могу, – обратилась она к Хелене. – Но давайте позавтракаем, я до смерти голодна.Хелена вздохнула, но придержала язык. Леди не должна говорить, что она проголодалась, однако компаньонке не хотелось делать замечание Дейзи по столь незначительному поводу.Дейзи все же заметила выражение ее лица.– Я хочу сказать, – заговорила она, кокетливо сморщив носик и приложив ладонь ко лбу, – что, право же, страдаю от голода.– Нет, – рассмеявшись, возразила Хелена. – Вы совершенно правильно высказались в первый раз, потому что говорили в манере, свойственной только вам.– Ох, никогда я не стану светской леди, – призналась Дейзи, когда они обе направились к двери.– Зато вас будут считать обаятельной, чистосердечной и живой, а это гораздо лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93