Тем более она не хочет, чтобы меня видели с нецыганкой здесь, в таборе, зато хочет, чтобы я поскорее остепенился. Бабка считает, что, если я женюсь на хорошей цыганской девушке, меня снова примут в лоно семьи.
– О, – произнесла Мэг, чувствуя себя немного разочарованной, – тогда это имеет смысл. А почему вы этого до сих пор не сделали?
– Потому что не хочу. И потом, зачем мне четырнадцатилетняя невеста.
– Что?
– Лучших девушек в таборе разбирают до того, как им исполнится пятнадцать, – терпеливо принялся объяснять Даффид, – я уже говорил вам об этом. Цыгане считают, что жениться надо очень молодыми, при этом раз и навсегда. Мой отец предал мать Джонни задолго до того, как встретил мою мать, и поэтому она оставила его. Зато Кея была лучшим, что случилось со мной: только из-за нее я все еще ценю женщин. Когда мне было семь, отец вернулся в табор, так что мне пришлось сбежать. Я решил попытать счастья в Лондоне, где с трудом, но все-таки выжил.
– Но разве ваша мать ничего не могла с этим поделать?
– Моя мать бросила меня вскоре после того, как я родился.
Мэг попыталась найти верные слова, чтобы не оскорбить его неуместным вопросом, но у нее так ничего и не получилось. Однако он понял ее без слов.
– Моя мать – благородная дама, она сбежала с моим отцом как леди из одной старинной песни. Цыгане тоже знают эту песню, только поют ее по-другому, и их версия правдива. В песне дворянин обезглавил цыгана, но они не винят лорда за то, что он сделал, потому что сами не только обезглавили бы негодяя, который украл чужую жену, но и вышвырнули бы блудницу на улицу, если бы она осмелилась приползти домой. Моя мать, должно быть, знала, что ее муж ничего ей не сделает, и поэтому, когда достаточно позабавилась с моим отцом, бросила его и вернулась к своему высокородному супругу. Почему он принял ее обратно, не знаю: я никогда не мог понять дворян.
– А почему она не взяла вас с собой?
Даффид пожал плечами.
– Я бы стал для нее слишком большой обузой. Ее муж был мужчиной и не захотел бы видеть в своей семье ублюдка, прижитого от другого мужчины, да к тому же еще и цыгана. Сомневаюсь, что она вообще рассказывала ему о моем существовании. – Даффид нахмурился.
– Я сожалею, что спросила, – искренне сказала Мэг.
– А я сожалею, что ответил, – так же искренне произнес он.
Они стояли в мягкой, пронизанной солнцем тени деревьев и смотрели друг на друга.
– Не знаю, что на меня нашло, – наконец пробормотал Даффид и отбросил лист, который комкал в пальцах. – Ладно, покончим с этим. Что вы собираетесь делать теперь?
– Я? – удивилась Мэг. – Конечно, продолжу искать Рози… с вами или без вас.
– Почему без меня?
– Вы сказали, что ваша семья поможет нам. Если это не так и если вы тоже не поможете, мне придется снова пытаться самой. Надеюсь, вы понимаете…
– А вы не думаете, что вас снова обманут? Я бы сказал, что это очень неразумно с вашей стороны. – Он подошел ближе и остановился всего в нескольких дюймах от нее. – Я позволил Джонни напоить вас вчера специально, чтобы вы поняли, почему вас нельзя отпускать одну и почему вам не место рядом со мной. Посмотрите на себя, Мэг. Вы вряд ли можете претендовать на звание сильной женщины, вы из другого теста.
В глазах Мэг загорелся огонь.
– Но разве я не спасла вас? – напомнила она. – Разве я не доказала, что могу быстро думать и так же быстро действовать?
Даффид кивнул:
– Это сущая правда.
– Тогда в чем дело? Прошлая ночь не показатель. И потом, я все равно должна найти Розалинду.
– Неужели вы все еще чувствуете себя в силах сделать это?
– Почему нет. Конечно, я совершила некоторые глупости, – неохотно признала Мэг. – Но я в самом деле быстро учусь. Мне не следовало идти на встречу с теми негодяями, и я никогда больше не сделаю ничего подобного, поверьте. Еще мне не следовало доверять вашему брату. Подумать только, все мои проблемы начинаются, когда я доверяю мужчинам. Ну, разве все это не досадно?
Его глаза прищурились.
– Так вот, значит, что вы думаете об обольщении…
– Что? О нет, вы меня неправильно поняли. – Отчего-то Мэг не смогла посмотреть ему в глаза; Даффид стоял слишком близко от нее, а ее чувства были слишком напряжены. Тогда она стала смотреть поверх его плеча. – Проповедники напоминают об этом с каждой кафедры. Обольщение – это когда кто-то заставляет тебя делать то, чего делать не следует.
Даффид насмешливо посмотрел на нее.
– Напоить женщину и соблазнить – значит заставить ее делать то, чего она в обычном состоянии не стала бы делать, это правда. Но это не обольщение. Обольститель затуманивает девушке голову вовсе не с помощью спиртного, он делает это словами, жестами и… всем прочим. Полагаю, у вас есть в этом личный опыт?
– Конечно, нет! – огрызнулась Мэг. Ей понадобились все остатки ее отваги, чтобы сохранить твердость; он был слишком близко, и ей пришлось опустить глаза, чтобы не встретиться с ним взглядом.
– Вы боитесь, – прошептал Даффид ей на ухо, и она затрепетала от легкого прикосновения его дыхания.
– Нет.
– Нет? – Его рука легонько прикоснулась к ее щеке. – Вы уверены?
– Просто я благоразумна и понимаю, что вы таким образом пытаетесь доказать свое мнение. Я могу защитить себя и вас тоже, если на то пошло, но, уж конечно, я бы не стала чего-то ожидать от вас. Да и зачем мне это?
– Вот зачем. – Даффид наклонил голову и накрыл ее губы своими.
Когда-то давно Мэг уже целовали, но совсем не так. Его рот был мягким и твердым, словно теплый бархат; он заставлял трепетать не только ее рот, но и все тело.
– Откройся мне, – прошептал он в ее губы. – Ты же не ребенок.
Она открыла рот, чтобы сказать, что не станет этого делать, и тут же поняла, что теперь исправить уже точно ничего невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73