Девушку ужасно интересовало, кто он такой и почему пострадал, но она с удовольствием поскорее бы с ним распрощалась.
Александра одевалась быстро, что было нелегко. Комнатенка находилась в углу, под скатом крыши, и ей приходилось сгибаться чуть ли не вдвое. Все равно не было никакого смысла в том, чтобы переселять братьев в маленькую комнатку к Робу. Мальчики, конечно, предложили такой выход из положения, но она твердо ответила, что ей вполне хватает места на чердаке. Правда, здесь находились сундуки, ящики и детская кроватка, но девушка считала, что ей повезло, поскольку стояла прохладная погода. Иначе было бы очень жарко от нагретой солнцем крыши.
Закончив переодеваться, девушка провела по волосам гребнем, стянула их сзади голубой лентой, подходящей по цвету к ее платью. Гость сказал, что чувствует себя плохо, когда не может привести себя в порядок. А она знала, что сумеет справиться с кем угодно, включая очаровательного незнакомца, если будет хорошо одета.
Александра надела свое самое красивое платье. Но сегодня ведь воскресенье, подумала она, сегодня так и положено, и это вовсе не из-за интересного гостя. Она наклонилась, чтобы заглянуть в старое зеркальце. Платье она сшила сама, с высоким воротником и заниженной талией, как на модной картинке. Волосы у нее блестели, как отполированное красное дерево, и это было видно даже при скудном свете, проникавшем сквозь единственное полукруглое окошко. Лицо чистое. Она выглядела аккуратно и прилично. Александра улыбнулась своему отражению. Джентльмен, наверное, привык общаться с дамами, которые выглядели гораздо более шикарно. Не важно, к чему он привык, подумала девушка, и поспешила вниз.
Спускаясь по лестнице, Александра услышала спор. Она и не замечала, какие юные голоса у мальчишек, пока не услышала другой голос — глубокий, ровный и очень решительный. Когда девушка вошла в комнату, братья стояли вокруг кровати больного, вид у них был встревоженный. Гость побелел и мрачно сжал губы. Все застыли словно на картине.
Драмм полусидел, Вин и Кит держали его за плечи, не давая подняться. Взгляд девушки скользнул к здоровой ноге Драмма, высунувшейся из-под одеяла и почти стоящей на полу. Александра заметила, какая это длинная, мускулистая, с высоким подъемом и слегка поросшая темными волосами нога. Проследив направление ее взгляда, Драмм торопливо спрятал ногу под одеяло.
— Незачем втягивать в это вашу сестру, — сердито сказал он мальчикам.
— Мы не можем ее обманывать, — ответил ему Вин. — Он хочет встать! — обернулся мальчик к Александре.
— Нет, нельзя. Доктор сказал, что вам нельзя шевелиться, — объяснила она Драмму.
— Он сказал вам удерживать меня, если я начну биться в лихорадке. Это не так. Я просто хотел встать с кровати.
— У вас сломана нога.
— Но вторая-то в порядке, — возразил он.
— Вы собираетесь скакать на одной ноге?
— Я собираюсь двигаться осторожно и медленно, держась за что-нибудь, — ответил Драмм.
— Значит, вы не слышали предостережений доктора. — Девушка нахмурилась. Что за невозможный человек. Даже в таком состоянии пытается командовать. Хотя принадлежит к классу, с представителями которого Александра редко встречалась, но была приучена их уважать. Она — простолюдинка и воспитана в покорности. Но все-таки знает, как надо поступить.
— Доктор также сказал, что у вас повреждена голова и движение причинит еще больший вред, — произнесла Александра. — Я даже не могу себе представить, к чему приведет ваша ходьба. Пожалуйста, оставайтесь в кровати. Мы послали за доктором. Когда он придет, то, возможно, изменит свое мнение. Но я не хочу нести за вас ответственность.
— Я сам в состоянии нести за себя ответственность, — сказал Драмм. — В конце концов, это моя голова. Думаю, что я могу ходить, и буду.
— А это моя кровать и мой дом, — твердо ответила девушка, так, как отвечала братьям, когда принимала окончательное решение и больше не желала слушать никакой чепухи. — Когда вы будете у себя дома, можете безумствовать сколько угодно. Но не здесь.
Он пристально посмотрел на нее. Потом опустил голову на подушку и улыбнулся.
— Боже мой, — произнес он. — Обидно, но справедливо. Никто не говорил со мной подобным тоном с тех пор, как мне исполнилось десять лет! Нет, вру. В десять лет они уже не смели возражать. Восемь. Нет, опять вру. Отец совсем недавно говорил со мной так же, — печально добавил он.
— Прошу прощения, если это прозвучало грубо, — сказала она, — но я стараюсь для вашего же блага.
— Да, мама, — смиренно кивнул он. Мальчики заулыбались и с видимым облегчением убрали руки с его плеч. Александра тоже улыбнулась.
— Вы у нас в гостях, а не в тюрьме. Все, что вам нужно, только попросите, и мы принесем.
Драмм загнанно огляделся:
— Я не могу, — сказал он. — Я хотел… То есть…
— Он хотел сам идти в сортир, — доложил Роб. — Вин собирался принести ему горшок, но он принялся отталкивать нас.
— Роб! — воскликнула Александра. — Такие вещи не обсуждаются в приличном обществе! — Но им придется это обсудить. — У нас действительно все имеется, — обратилась она к Драмму, стараясь говорить, как ни в чем не бывало. Ей с трудом удавалось не краснеть. Девушке так хотелось показать Драмму, что она не какая-нибудь неотесанная деревенщина, а тут приходится обсуждать с ним ночные горшки!
Невероятно!
Да кому какое дело? Что с ней? Какая разница, что он подумает? Она заботится о доме и о семье и всегда поступает так, как должна. Глубоко вздохнув, Александра решила, что лучший способ показать, будто разговор ее нисколько не стесняет, — это говорить так, словно речь идет о цветочных горшках, а не о ночных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102