– А ты знаешь, что Сара в день похорон лорда Сандифера явилась с визитом к матушке?Застигнутая врасплох, Симона стала медленно расстегивать ротонду, соображая, что она знает на самом деле и в какой информации ей стоит признаваться. Если вспомнить слова Тристана о том, что он старается по возможности защитить сестру от всей неприглядности происходящего, то и ей следует делать то же.– Она явилась сказать матушке, что ждет ребенка от Тристана.– Вот как! – Симона, повесила ротонду на спинку стула и, подойдя к Эмми, стоявшей у чайного столика, непринужденно спросила:– И что же, твоя матушка поверила ее словам?– Когда речь идет о Тристане, матушка всегда готова поверить всему самому плохому.– Но разве он не позаботился о ней после того, как вернулся из Америки?– Позаботился? Да они с матушкой терпеть друг друга не могут!Тщательно подбирая слова, Симона заметила:– Они породнились в момент, сложный для них обоих. Я уверена, что у обоих были основания…– Да, но они не демонстрировали свою ненависть открыто до тех пор, пока матушка не попыталась соблазнить Тристана, а он не рассказал об этом отцу.– О! – Симона поморщилась. Столь впечатляюще гадкий момент был недопустим даже по меркам Безумных Локвудов.– У папеньки с Тристаном был из-за этого ужасный скандал, и потом Тристан уехал в Америку. Мать так и не простила ему того, что он ее отверг, а он не простил ей того, что из-за нее стал изгнанником.– Не знаю, что и сказать! – призналась Симона. – Все это так ужасно!– Вот именно, ужасно. Отец обвинил матушку во всяких гадких вещах. Он даже сказал, что я на самом деле не его ребенок.– Ах, Эмми, как это, наверное, больно!Эммалина пожала плечами и подала Симоне чашку.– Он с нами не жил, так что мне не приходилось с ним встречаться, и слава Богу. Но он почти ничего не давал нам на жизнь, и каждый раз, когда мы садились есть хлеб с маслом, матушка ругала Тристана последними словами за то, что он с нами сделал.– Но разве Тристан в этом виноват?– Так считает моя мать, – отозвалась Эмми с сухим смешком. – Впрочем, не пора ли закончить этот невеселый разговор? Может, ты хочешь тартинку с клубникой или с абрикосами?– Лучше с клубникой, – быстро ответила Симона, чувствуя, что от признаний подруги у нее голова идет кругом. Ее детство на улицах и в борделе было суровым, голодным и временами жестоким, но оно хотя бы было честным. Расти ребенком в богатом доме со всеми преимуществами аристократки, а потом узнать, что кругом мерзкая ложь… Удивительно, что Эмми вообще до сих пор способна улыбаться! Из этого можно было сделать вывод, что она гораздо более сильная личность, чем можно было ожидать.– Симона?– Да, прости, я что-то задумалась.– Я вижу, – мягко констатировала Эмми. – И мысли у тебя грустные. Пожалуйста, не надо из-за всего этого волноваться. Матушка может твердить что угодно, но Тристан будет делать то, что сам пожелает. Если он не захочет жениться на этой женщине, Саре, то и не женится, а возможный скандал не имеет для него значения.Симона кивнула. Она отлично помнила о том выходе, который придумали Тристан с Ноуландом. Следует ли ей рассказать об этом Эмми, или же Тристан предпочел бы, чтобы его сестра была ограждена от всей этой ситуации?Она медленно пила кофе, пытаясь принять правильное решение.– Может, перейдешь на кушетку, Симона? Боюсь, что скоро небо затянется облаками, и освещение ухудшается.Ну что ж: раз Эмми не ожидает от нее каких-либо комментариев по поводу Сары и Тристана…Захватив с собой чашку и тартинку с клубникой, Симона устроилась на кушетке, пытаясь понять причину, по которой не испытывает глубокого облегчения, какого можно было бы ожидать. Из-за Сары никакого скандала не будет; при этом благодаря Ноуланду Саре больше не угрожает опасность со стороны Люсинды.Если верить Эммалине, Люсинда до сего дня продолжает винить Тристана за все то, что с ней произошло. Боже, из какой же странной семьи происходит ее любовник! Нет ничего удивительного в том, что он считает корабль своим домом. Бегство в Америку было, наверное, лучшим из того, что он смог для себя сделать.А вот почему он все-таки решил вернуться – это оставалось для Симоны загадкой. На его месте она предоставила бы Люсинде потратить неправедно добытое богатство на мебель и драгоценности, а потом снова пасть в нищету и уж точно не побежала бы домой, чтобы этой мачехе стало легче убить ее ради новой порции денег.Конечно, если включить в эту ситуацию Эмми, положение изменится. И заметно изменится. Эмми не совершала никаких проступков и в отсутствие Тристана вынесла годы трудной жизни. И в более широких планах ее матери Эмми вполне могло отводиться место очередной жертвы. Если возвращение Тристана и имеет какую-то логическую причину, то это может быть только его сестра.Тристан, безусловно, очень хороший человек, и даже если их любовная связь в конце концов оборвется, решила Симона, у нее останется чудесный эталон, по которому она станет мерить всех мужчин, попавших в зону ее внимания. И все равно все они будут очень-очень сильно не дотягивать до этого эталона!Симона вздохнула. Если бы они жили в идеальном мире, тогда их связь никогда не оборвалась бы. Тристан понял бы, что любит ее, опустился бы на одно колено, с обожанием заглянул в лицо и поклялся в вечной преданности, а потом умолил ее выйти за него замуж. После свадьбы они народили бы полный дом детишек и были бы вечно и неизменно счастливы.Симона тихо рассмеялась и тряхнула головой, прогоняя нелепую картину. Идеала не существует, как и вечного и неизменного счастья, разве не ясно?«Боже! – подумала она, отставляя чашку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78