— сказал Альберт, повернув голову в сторону закрытых дверей кабинета. — Ты понимаешь, что они подвергнут ее настоящей инквизиции?
Да, он понимал и относился к этому со смешанным чувством. Ему вдруг вспомнилось, как Майра тянула его назад, вцепившись в ремень, и он решил, что избрал верный путь.
— Я видел, как Мадди разделывалась с наиболее сильными из представительниц своего пола, — возразил он. — Она достойно ответит на любой удар. — Слегка приподняв свой бокал, Ривлин поглядел на Альберта. — Мать и сестры встретили в ее лице ровню себе.
— В таком случае она более стойкая личность, чем кажется на первый взгляд, — заметил Уилл.
— Господи! — Ривлин оперся на резную каминную полку красного дерева. — Ты даже не можешь представить, что выпало в жизни на долю Мадди и через какие испытания ей пришлось пройти. — Он подумал и добавил: — У нее любящее сердце и самая добрая и чистая душа из всех, какие мне довелось встречать.
Тут в разговор вмешался Линдер:
— Кажется, она прошла через все ваши приключения, не утратив ни сердечности, ни гордости. Я еще не видел, чтобы кто-то с такой уверенностью поставил на место Мари и Шарлотту.
— Что касается разговора за столом, — заметил Джон, — то я предпочел бы не строить догадки, а знать точно. Ты давно рассказал нам, как умер Сет, однако сегодня намекнул на… — Джон внезапно смолк и принялся откашливаться, явно желая скрыть тот факт, что не находит слов.
Все беспокойно задвигались, переглядываясь с напряженным видом.
— Вы хотите знать, что произошло с Сетом перед смертью, — уточнил Ривлин, и присутствующие ответили на его слова слабыми кивками и поспешным подкреплением сил при помощи бренди. — Ваши догадки верны, джентльмены. Сет был избит и содомирован.
Бульканье льющегося из графина бренди наполнило комнату. Хрустальная пробка глухо звякнула о горлышко.
— И это сделал Харкер? — негромко спросил Джон. — Ты уверен?
Ривлин посмотрел на янтарную жидкость у себя в бокале, вновь припоминая все подробности.
— Да, уверен, — ответил он и сделал большой глоток.
— Почему ты не привлек его к ответу прямо тогда?
Ривлин повернулся к Альберту:
— Я повел себя как трус — решил, что если сделаю вид, будто ничего не знаю, постепенно все забудется. Но я глубоко заблуждался.
— Ты был еще совсем мальчиком, Рив. Сколько тебе было? Семнадцать? Восемнадцать?
— Восемнадцать. Но это меня не оправдывает. — Ривлин допил бренди, отставил в сторону бокал и повернулся к остальным. — Я верю, что ни один из вас никогда не сообщит правду родителям Сета. Им это знать ни к чему.
Все молча закивали, а Адам даже перекрестился, и Ривлин пожалел, что говорил с такой грубой откровенностью в присутствии совсем еще молодого человека. Невинность — вещь хрупкая.
— Но послушай, — вступил в разговор Линдер, — если, как опасается Харкер, ты выдвинешь против него официальное обвинение, Хоскинсы непременно узнают обо всем.
— У него нет иного выхода, — возразил Эверетт. — Это единственный стоящий аргумент.
— Не согласен, — сказал Уилл. — Если мы подстроим Харкеру ловушку и он предпримет попытку покушения на жизнь свидетеля, его политическая карьера рухнет без упоминания имени Сета и всего этого постыдного инцидента. Я полагаю, — добавил он, поворачиваясь к Ривлину, — что ты предпочел бы уладить дело именно так.
Ривлин машинально кивнул. Будет ли крушение карьеры Харкера достаточным наказанием для него и можно ли добиться этого, не упоминая об истории Сета Хоскинса? Вправе ли он пожертвовать добрым именем Сета и нервами его родителей ради полного возмездия? Может, проще убить Харкера и на этом покончить? Если Харкера уложат во время нападения на свидетеля, это квалифицируют как элементарный случай самозащиты. Харкер заплатит за жизнь Сета своей собственной — вот в чем подлинная справедливость.
А когда все будет кончено и долг совести Сету уплачен…
— Уилл мне надо поговорить с тобой насчет апелляции для Мадди и насчет того, чтобы ее не держали в тюрьме, пока мы будем готовиться к новому суду.
— Ты, я вижу, не любитель маленьких проблем. — Уилл вздохнул. — Первое мы можем предпринять, только имея достаточно веские основания; что касается второго… Вы оба беглецы. Ни один компетентный судья не оправдает ее за недостаточностью улик и не освободит во время подготовки суда.
— Мадди… — начал Ривлин и замолчал, не находя слов, чтобы выразить свои самые глубокие опасения. — Она не живет надеждой, не позволяет себе надеяться. Невелика разница между жизнью без надежды и смертью, Уилл. Я боюсь, что если она снова попадет в тюрьму — хотя бы на время, — то предпочтет последнее.
— Но она не кажется мне женщиной, способной на самоубийство. Ты же сам говорил, что Мадди — человек стойкий.
Линдер затянулся сигарой и проговорил сквозь облако голубоватого дыма:
— Интересно было узнать подробности ее судебного дела. Против чего ты воюешь?
— Мадди вошла в хижину одной из своих учениц и увидела мужчину, который бил девочку смертным боем. Потом этот маньяк бросился на нее, и она его застрелила. То, что должны были признать самозащитой, квалифицировали как убийство первой степени. Судья был родным дядей убитого. Мадди не могла нанять юриста, который защищал бы ее интересы, и защищала себя сама. Фамилия судьи — Фоли, отец убитого, Том, был его братом и агентом-посредником для индейцев. Это он повесился в тюрьме.
Уилл не спеша снял очки и протер их.
— У нее есть основания для апелляции по двум пунктам: не отвечающее требованиям закона представление в суде и предвзято настроенный состав суда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90