— Ради него, — проворковала Майра, — я бы согласилась уладить свои разногласия с законом. Рози кивнула.
— А я бы увела коня, пока ты с ним забавляешься. Денежки поделим так: моя доля — шестьдесят, твоя — тридцать.
— Шестьдесят и сорок, — поправила Мадди, наблюдая за тем, как мужчина привязывает лошадей к коновязи. — Вся сумма должна составлять сто процентов, а не девяносто, как у тебя выходит.
— Шестьдесят и сорок? — возмутилась Майра, отступая и кладя ладони на округлые бедра. — Но это же несправедливо!
— Даже слишком справедливо. Тебе от этого знакомства одно удовольствие, а я рискую собственной шеей.
— Да уж, это было бы удовольствие что надо! — согласилась Майра с ехидной усмешкой. — Знаешь какое, Мадди?
— И знать не хочу, — Мадди поморщилась, — но спасибо за предложение просветить меня.
Незнакомец тем временем направился к зданию и скрылся из виду.
— Мы заключили с тобой сделку. Рози и я соблюдаем соглашение, — сказала Майра, отворачиваясь от окна. Рози кивнула, молча подтверждая ее слова, а Майра продолжала: — Мы тебе позволили учить нас читать и писать. Было бы правильно, чтобы и ты поучилась у нас тому, что мы знаем. То есть тонкостям конокрадства и ремеслу проститутки? Что ж, обмен знаниями и опытом — неплохая и благородная идея.
— Что правда, то правда, — признала Мадди, позабыв о своих честных намерениях. — Ладно, Майра. Что ты можешь рассказать об этом удовольствии?
Ривлин задержался в тени на крыльце, разглядывая комнату через распахнутую дверь. Помещение охраны было точно таким же, какое можно найти в любом из фортов, разбросанных по всему Западу: пол из грубо отесанных досок, стены, потолок. Голые окна заросли грязью, и сквозь них не многое можно было увидеть. Почти всю дальнюю стену занимала широкая дверь из железных прутьев; между нею и входом в качестве непременной принадлежности находился замызганный стол. Дежурный охранник развалился в кресле за столом, уложив на него ноги и накрыв лицо шляпой. Все здесь, включая и дежурного охранника, было подернуто налетом пыли.
Ривлин расправил плечи и переступил порог. Звук его шагов, эхом отразившись от стен, заставил человека за столом снять шляпу с физиономии и устремить на вошедшего страдальческий взор.
— Чем могу быть полезен? — спросил дежурный, даже не подумав убрать ноги со стола.
Гость полез в карман жилета и достал свернутый втрое листок со словами:
— У меня приказ препроводить одного из ваших заключенных в Левенуэрт. — Он вручил охраннику приказ и добавил: — Был бы очень вам признателен, если бы вопрос о передаче уладили побыстрее, чтобы я мог немедленно отправиться в путь.
— И насколько «очень» вы были бы признательны? — лениво спросил дежурный, похлопывая переданной ему бумагой по столу.
— Ровно настолько, чтобы не возбуждать против вас обвинение во взяточничестве, — с выразительной усмешкой ответил Ривлин.
— Да ладно, я просто пошутил. — Охранник снял наконец ноги со стола. — Подождите пару минут. — Он достал из ящика стола наручники и связку ключей. — Боюсь только, стычки не миновать.
Ривлин молча наблюдал, как дежурный отпирает железную дверь и поднимается по темной лестнице. Дверь осталась открытой, и он покачал головой. Еще одно доказательство того, что каждый недоумок в Америке в конце концов добирается до приграничных мест. Уголок его рта дернулся вверх в кривой усмешке. Уже не в первый раз он вспоминал, что это умозаключение относится и к нему самому.
Впрочем, сейчас дело не в этом. Предстоящая задача была известна ему пока только в общих чертах. Приказ, как обычно, короткий и туманный, гласил, что осужденного следует доставить в Канзас для дальнейшего отбывания срока, причем обходилось это американскому народу в двадцать пять центов за сутки. По какой причине нельзя было держать убийцу в тюрьме Левенуэрта, приказ не сообщал, да это и не важно. Ривлин достаточно долго занимался своей работой, чтобы понимать тонкости, которые не упоминались, но были существенными: человек совершил убийство и просидел в тюрьме недостаточно долго, чтобы нрав его смягчился.
С лестницы донесся звук глухого удара и негромкое ругательство. Ривлин инстинктивно схватился за рукоятку револьвера. Еще один удар, потом еще. В завершение последовала целая очередь проклятий, и охранник сполз по деревянным ступенькам к основанию лестницы.
Пыль от его падения еще не улеглась, когда странное голубое видение замерло прямо перед Ривлином. Длинные темные волосы заплетены в толстую косу, кокетливые колечки обрамляют маленькое овальное лицо, а до невозможности голубые глаза широко распахнуты. Блузка от самого ворота разорвана так, что приоткрывает молочно-белую грудь. Этакая красавица — и в наручниках!
Ривлин покачал головой.
— Вы мисс Ратледж?
Девушка смерила его дерзким взглядом с головы до ног, и ее оценка была столь же быстрой, как его собственная. Она не ответила, но выпрямила спину и вздернула подбородок. Наручники сковывали ее руки спереди, и она могла бы захватить ворот блузки, однако стержень между железными кольцами не давал возможности застегнуть сохранившиеся пуговицы. Итак, она горда и в немалой степени наделена чувством собственного достоинства. Даже глубоко въевшаяся грязь не могла скрыть того, что заключенная хороша собой. Ривлин стиснул зубы. Вот уж не думал, что когда-нибудь признает преступницу красивой.
— Эта маленькая сучка — бессердечная убийца.
Ривлин посмотрел на охранника, уже несколько раз безуспешно пытавшегося встать. Нос страдальца был расплющен, кровь стекала по губам и капала с подбородка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90