Только помните, что вам придется в свое время держать ответ за недостаток христианского милосердия.
Ривлин довольно повидал в жизни и отлично знал, что христианское милосердие — такая же редкая штука, как, к примеру, лиловая свинья. Если Мадди хочется верить в существование подобной вещи даже после всего, что она вытерпела, он может только пожалеть ее и не собирается терять время, чтобы раскрыть ей глаза на истинное положение дел.
— Недостаток милосердия — это последний из грехов, за которые мне придется держать ответ, Ратледж, — сурово сказал он. — Полагаю, я в них погряз настолько глубоко, что на небесах уже отдан приказ дьяволу прокомпостировать мой билет.
— Как это ужасно! И вы никогда не слышали об искуплении?
— Разумеется, слышал. Это положение навязло у меня в ушах еще со времен моей беспутной юности.
— И само собой, не произвело на вас никакого действия…
— Скажем, так — война и сражения с индейцами подействовали на меня сильнее. — Ривлин с натянутой улыбкой надел свою шляпу. — Бормочите ваши святые слова, мисс, а я буду ждать вас возле лошадей. — Повернувшись, он бросил через плечо: — Только не задерживайтесь надолго.
Прислонившись к боку Кабо, Ривлин молча наблюдал за тем, как Мадци отправляет молитвенную церемонию. Если отбросить все эти штучки, то что обнаружится? Она, разумеется, не из церковных ханжей-благотворителей. Каждая его шпилька возмущает ее, и она отнюдь не намерена подставлять другую щеку — отвечает ударом на удар, и глаза ее вспыхивают огнем. Он помнил, как они горели в ту секунду, когда она влетела в комнату дежурного тюремщика. Да, в душе у Мадди Ратледж полно огня, это уж точно. И все же — какова ее подлинная суть? И с какой стати, черт побери, это его занимает?
Ривлин вздохнул. Дело в том, что его узница — весьма привлекательная женщина, а он еще не настолько одеревенел, чтобы этого не замечать. Он обещал не укладывать ее силой на спину и сдержит слово, даже если это его убьет. Однако Ривлин остро помнил, как после покушения Мэрфи на убийство Мадди прижалась к нему всем телом, помнил тепло этого тела. Если бы она хоть намекнула, что не прочь прижаться к нему еще разок, он как пить дать соблазнился бы возможностью узнать, насколько силен ее огонь. За удовольствие пришлось бы расплачиваться дорогой ценой, но он подумал бы об этом после.
Весьма недовольный собой, Ривлин сердито хмыкнул. Мадди Ратледж — заключенная, находящаяся в его власти, и если он сделает малейшую попытку соблазнить ее, то окажется таким же подлецом, как Уильям Ходжес. Лучше лечь на муравейник, чем пасть так низко. Да, черт побери, и попросить Ходжеса, чтобы он его туда уложил.
Поднявшись с колен и отойдя от могилы, Мадди двинулась к Ривлину, но вдруг замерла на месте и стала разглядывать его лицо при свете занимающейся зари. Он на что-то злился: глаза потемнели, челюсть напряглась, плечи словно окаменели. Может, она слишком затянула благое дело?
— Погода портится, — заговорила она, чтобы отвлечь его. — Ветер задувает с востока. Как это ни скверно, но скоро пойдет дождь.
Подойдя к лошади, Мадди поставила ногу в стремя и вскочила в седло. Ривлин сделал то же самое со словами:
— Что верно, то верно. Обычная вещь в это время года. Она без всякой радости подумала о предстоящих днях пути: холодно, сыро — ничего хорошего.
— Неплохо было бы найти сухое местечко и переждать непогоду — это хоть как-то скрасило бы наше разнесчастное житье.
— Да, и помогло бы тем, кто хочет вас убить, — возразил Ривлин. — Поскольку у нас с вами не так уж велик выбор мест, куда поехать, они получили бы прекрасную возможность подкараулить нас по дороге в Уичито.
Ругнув про себя телеграфные линии, Мадди сказала:
— Если выбирать между неудобствами и смертью, я предпочитаю неудобства.
— У вас и нет иной возможности, Ратледж, — ответил Ривлин и потянулся к седельной сумке.
— А я воображаю, что есть. Это делает перспективу более приемлемой. — Мадди осталась совершенно невозмутимой, когда Ривлин повернулся к ней с наручниками в руке. — В них теперь нет необходимости.
— Это с вашей точки зрения, а с моей — такая необходимость есть. И она делает перспективу более реальной. Протяните руки. — Она не подчинилась, и он настойчиво добавил: — У вас и в этом нет выбора, Ратледж. Я или решу вопрос мирно, или применю силу, но в конце концов вы все-таки поедете дальше в наручниках.
Мадди быстро обдумала предложенную альтернативу. Она может принять его решение спокойно, а может вынудить прижать ее к земле. Не так давно, час или немного больше назад, она уже лежала под ним. Пусть и недолго, но их тела соприкасались… Мадди протянула вперед руки, поняв, что это наиболее безопасное решение проблемы.
Защелкнув наручники у нее на запястьях, Ривлин сказал:
— Я не стану держать вашу лошадь на поводу — вы просто поедете рядом; но если попытаетесь ускакать от меня, я вас догоню и вышибу из седла, понятно?
— Почему-то у вас периодически возникает желание угрожать мне…
Он пожал плечами и взялся за поводья.
— Я просто полагаю, что вам лучше знать условия до того, как вы предпримете какие-либо действия. Это всего лишь справедливо.
— Благодарю вас от всего сердца, Килпатрик, — съязвила Мадди. — Приятно сознавать, что вы считаете меня полной дурой.
— Я не говорил ничего подобного.
— Вы это подразумевали. Ну и куда бы я убежала, как вы считаете? — Не дав ему возможности ответить, она продолжала: — За свои двадцать семь лет я успела пожить в трех местах: в сиротском приюте, в миссии и в тюремной камере в Форт-Ларнеде. Добрые леди из приюта сдали бы меня констеблю в тот самый момент, как я переступила бы их порог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90