Не произнеся ни слова, она занялась подготовкой лошади к дороге. Из-за боли в плече ей это было трудно. Чертыхнувшись и заметив, что Каррик наблюдает за ней, она демонстративно повернулась к нему спиной.
— Я сделаю все, что надо, — грубо произнес он.
— Не беспокойтесь, мне не нужна помощь.
С мрачным видом он исчез в убежище. К тому времени, как он вернулся с конем, она уже сидела верхом на лошади и жевала мясо. Ни слова не говоря, он тоже вскочил на лошадь и поскакал. Какое-то мгновение она колебалась, ей очень хотелось остаться, но пришлось последовать за ним.
Каррик де Марсо был единственным звеном, связывающим ее с женщиной, обладающей магической силой, способной вернуть ее домой. Поэтому она вынуждена была его терпеть, нравилось это ей или нет. Другого пути спасения не было.
В молчании они проскакали почти все утро. Вдруг он жестом пригласил ее подъехать ближе. Она не торопилась, и это заставило его оглянуться.
— Следы становятся более свежими, — сказал он, когда она наконец поравнялась с ним.
— Я не слепая, — ответила Глинис, разглядывая следы лошадиных копыт.
— Тут недалеко живет арендатор небольшой фермы. Похоже, британцы именно туда и направляются.
— И это значит… — перебила она его.
— Держитесь поближе ко мне, ждите моих указаний и не делайте никаких глупостей.
Трудно себе представить большую глупость, чем находиться рядом с ним, подумала Глинис, но послушно кивнула и придержала Берта. Его манера держаться граничила с высокомерием и раздражала ее, властный тон уязвлял ее гордость.
Но всякий раз, как он вызывал се возмущение, она замечала то четкую линию его подбородка, то магнетический взгляд, а однажды поймала себя на том, что представляет себе, как его губы касаются ее губ.
Глинис пошевелила раненым плечом, зная, что боль отвлечет ее от пустых глупых мыслей и бесплодных мечтаний.
После поворота дорога пошла в гору, Каррик натянул поводья. Глинис тоже остановилась.
— Лучше пройти туда пешком, — сказал он, указывая на группу деревьев на холме.
Она кивнула, и они осторожно, стараясь не шуметь, поднялись по склону и очутились в тени молодых дубов.
Спрятавшись за одним из них, Глинис наблюдала за происходящим внизу.
Британские солдаты верхом покидали ферму. Впереди ехал человек без формы, а последний солдат вел за собой на веревке упиравшуюся и мычавшую корову. Семья ирландцев — сгорбившийся мужчина, плачущая женщина в длинной юбке и шестеро оцепеневших, плохо одетых детей — наблюдала за тем, как солдаты уводили со двора их корову.
— Это тот, кто собирает церковную десятину, — тихо объяснил Каррик.
— Зачем же они забирают одну из коров? — удивилась Глинис.
— Не одну, мисс Малдун, а единственную.
— Значит, у детей не будет молока? Ведь без молока нельзя испечь даже простых бисквитов.
— Британцев совершенно не интересует, есть у них еда или нет, — продолжал Каррик, с ненавистью глядя на британских солдат. — Закон разрешает им забирать десятую часть имущества ирландцев и дает право самим определять, что они возьмут в качестве оплаты.
— Для чего?
— Для того, чтобы поддерживать английскую церковь, — с горечью в голосе объяснил он.
— Но разве сама церковь не должна заботиться о прихожанах? — Почему эти люди не обратятся за помощью к пастору?
— Эти люди, как и девяносто пять процентов ирландцев, католики. Даже если они смирят свою гордыню и обратятся за помощью, англиканские священнослужители не помогут им, если, конечно, они не отрекутся от своей веры.
Глинис нахмурилась и опять посмотрела вниз, на двор фермы. Мужчина обнял женщину за плечи, дети прижались к ней.
— Но ведь это несправедливо, — прошептала Глинис. — Если люди придерживаются католической веры, как можно заставлять их поддерживать другую церковь? И как можно отбирать у них то, что им необходимо для выживания?
— Здесь речь не идет о справедливости. Таков британский закон. — Он тоже посмотрел вниз на несчастную семью. — Люди вынуждены повиноваться. Иначе их выселят или повесят. Голодная смерть наименьшее зло, которое их ожидает.
— Я не изучала англо-ирландскую историю, но думаю, что кто-нибудь может объяснить британским властям, как несправедливо они поступают.
Каррик скрестил руки на груди и усмехнулся:
— Мой отец потратил на эту деятельность последние тридцать лет. Но все тщетно. Нельзя уговорить Лондон быть более человечным.
— И тогда его сын выбрал другой путь для достижения той же цели, путь, который его отец не одобряет.
— Верно. Я просто один из многих, Малдун, мы добились того, что сборщик налогов теперь не решается разъезжать без воинской охраны. — Он указал на удалявшихся британских солдат.
Глинис прислонилась спиной к стволу дерева.
— И как отреагировали британцы на вашу деятельность?
— Послали еще больше солдат, чтобы охранять сборщика дани и грабить бедных людей. Государство поощряет их деятельность.
— Теперь понятно, почему вас так разозлило мое появление. — Она вздохнула и покачала головой. — Не беспокойтесь, я не причиню вам неприятностей.
— Не причините неприятностей? — переспросил он.
— Я не собираюсь предавать вас и ваше благородное дело.
Каррик продолжал смотреть вниз.
— Хорошо известно, что британские власти весьма искусны в получении информации. Если верить слухам, у них есть для этого специальные методы.
— Но сначала им надо поймать меня, — резко ответила Глинис.
Он повернулся и внимательно посмотрел на нее.
— Именно это мы и не успели обсудить утром, — сказал он.
— Мы вообще ничего не обсуждали. Вы произнесли речь, а я позволила вам распухнуть от важности, о чем теперь весьма сожалею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80