При этом он ни с кем не виделся и не разговаривал. Предполагалось, о
н должен каяться в совершенном преступлении до конца своих дней.
Таковой была королевская милость, которую ему оказали.
Его пища имела некоторое разнообразие. Он питался не только одним бульон
ом, но иногда ел мясо и овощи, которые приносила представительница благо
творительного протестантского общества со строгим лицом Ц единственн
ая, кому в виде исключения позволяли нарушать правила содержания опасно
го преступника в полном одиночестве. Женщина призывала Грифа к раскаяни
ю и не покидала его, пока он не съедал то, что было принесено ею. Затем она вс
тавала на колени и молилась вслух о его грешной душе, а уходя, оставляла не
большую религиозную брошюру.
Так и тянулись дни и месяцы. Стопка брошюр росла, в то время как сквозь зар
ешеченное окошко стал проникать зимний холод. Потом зима уступила место
ранней весне. Гриф старался не думать ни о будущем, ни о прошлом. Он вообще
старался ни о чем не думать и был полностью поглощен вращением скрипучег
о механизма. Движения его были равномерными и бездумными, как дыхание.
Однажды утром, еще до наступления рассвета, когда Гриф лежал без сна, гляд
я в темноту и опираясь спиной о жесткую стену, из коридора донеслись грох
очущие шаги охранника. Проклиная непокорный замок, охранник с силой расп
ахнул железную дверь и впустил в камеру юношу с ведерком воды и бритвой.

Ц Эй, ты, вставай! Ц Охранник ткнул Грифа огромным ключом, который держа
л в руке. Ц Этот парень побреет тебя перед судом.
Гриф поднялся. Сначала он подумал, что это ошибка, однако к тому времени, к
огда на него надели наручники и вывели в холодную предрассветную тьму, а
потом провели через невесть откуда взявшуюся толпу и втолкнули в полице
йский фургон, у него появилось странное подозрение. Ему казалось, что он у
же умер и попал в ад. Теперь, подобно Сизифу, он обречен на вечные муки, толь
ко вместо валуна, который тот должен заталкивать на вершину горы, он выну
жден терпеть вечное восхождение на эшафот и бесконечное ожидание, когда
веревка сдавит ему шею. А потом его снова уведут в камеру, где он будет вра
щать механизм и время от времени терпеть женщину с ее молитвами.
На этот раз мрачный фургон остановился совсем не в том месте, где прежде о
существлялось судебное разбирательство, и Гриф не сразу понял, что они н
аходятся на железнодорожной станции. Здесь их также встретила толпа, еще
большая, чем прежде; ее крики смешались со скрежетом медленно останавли
вающихся вагонов. Поднимаясь в вагон, Гриф споткнулся, и охранники, поспе
шно подхватив под локти, запихнули его внутрь и усадили на скамью.
Мгновение спустя поезд тронулся и отошел от станции.
Сначала Гриф только прислушивался к стуку колес и с любопытством наблюд
ал, как восходит солнце Ц эту картину он уже почти забыл. Потом его сознан
ие начало постепенно пробуждаться, вызывая боль в душе, подобно тому как
яркий утренний свет вызывает боль в привыкших к темноте глазах. Они путе
шествовали в пустом вагоне, и два охранника беседовали между собой так, с
ловно были здесь одни.
Минут через двадцать поезд сбавил ход, и Гриф услышал, как чей-то голос, за
глушая шум колес, объявил: «Базингстоук!»
Ц Куда вы меня везете? Ц спросил Гриф хриплым от долгого молчания голос
ом.
Охранники, прервав беседу, с удивлением посмотрели на него; затем после н
ебольшой паузы один из них сказал:
Ц В Лондон. Так что ты уж постарайся вести себя прилично.
Гриф слегка пошевелился, чтобы немного облегчить боль от наручников, и б
ольше ни о чем не стал спрашивать.
Мимо проплывали серые поля и деревья, чуть тронутые зеленью, потом начал
и появляться ряды пригородных домов, которые сменились серыми очертани
ями Лондона с его остроконечными готическими шпилями и дымом из сотен ты
сяч труб.
Толпа, встретившая их на вокзале Ватерлоо, оказалась неизмеримо большей
, чем предыдущие. Как только паровоз остановился, на платформу устремили
сь люди, и полицейские тут же вступили с ними в борьбу у двери вагона Грифа
.
Беспокойно посмотрев в окно, охранники подняли Грифа на ноги, но едва он п
оявился в дверях вагона, шум толпы перерос в рев. Теперь ему стало видно, ч
то все пространство перрона было заполнено возбужденными людьми и лишь
посредине оставался узкий проход, охраняемый полицейскими.
Конвоиры подтолкнули арестованного вперед, видимо, намереваясь поскор
ее миновать толпу, но что-то заставило Грифа оставаться на месте. Ему не х
отелось показывать свой страх, поэтому он заставил себя медленно спусти
ться на платформу, бестрепетно глядя в глаза людям, находящимся за спина
ми полицейских. Пальцы охранников впились в его руки, и внезапно это вызв
ало у него странное удовольствие от сознания, что они напуганы так же, как
и он.
Теперь толпа возбудилась еще больше, и сквозь ряды полицейских к нему по
тянулось сразу несколько рук. Гриф чувствовал их прикосновения и ожидал
, что его попытаются ударить, но неожиданно понял, что люди приветствуют е
го. Тогда он остановился и удивленно посмотрел по сторонам.
Конвоиры, явно нервничая, подтолкнули его вперед, туда, где стоял экипаж б
ез окон, прозванный «Черной Марией» и предназначенный для доставки закл
юченных из тюрьмы в суд. Едва Гриф оказался внутри, они, забравшись следом
, проворно захлопнули тяжелую дверь и задвинули засов.
Фургон, качнувшись, двинулся вперед.
Они долго продвигались по каким-то ухабам, и несколько раз у Грифа возник
ало ощущение, что фургон вот-вот перевернется, зато, когда кучер постучал
сверху, давая сигнал, что они прибыли к месту назначения, между Грифом и ег
о сопровождающими невольно возникдухтоварищества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104