– Ваш ужин и чай, мадам, – прошептала служанка, быстро взглянув на Ардена и сразу же отведя взгляд в сторону.
– Входите, – произнес голос за дверью.
Дверь отворилась, и Арден, заглянув внутрь из-за плеча девушки, увидел, что Зения стоит рядом со словарем, и заметил, как у нее округлились глаза, когда она увидела, что он все еще здесь.
Зения не нуждалась в том, что он предложил ей, – поднос был полон еды. «Ей вообще не нужно от меня никакой заботы. Она вполне уютно устроилась, пользуется уважением, поддержкой моего отца, моей комнатой и моим именем и, потянув за шнур звонка, может получить столько сливового пудинга, сколько пожелает», – со злобной усмешкой подумал Арден и почувствовал себя непроходимым идиотом.
Он повернулся и пошел к лестнице. Даже после того, как были заперты ворота в усадьбу, уехать из Суонмира для Ардена не представляло трудности – Арден знал все пути.
Зения писала письмо своему отцу, но рука у нее еще дрожала, она сломала перо, и ей пришлось зачинить его, чтобы закончить послание. Она разорвала свое первое письмо – то, в котором писала отцу, что должна немедленно вернуться к нему, что не решается оставаться там, где этот человек, этот незнакомец пугает ее и Элизабет и угрожает забрать у нее дочь.
Зения предполагала, что лорд Уинтер придет, но надеялась, что, увидев открытую дверь в соседнюю комнату, он сделает соответствующие выводы. Но он все же вошел и расстроил ее планы.
А кроме того, он принес ей еду. Он посмотрел на нее ярко-голубыми глазами и сказал «кушай» так же, как говорил в пустыне. А Зения хотела забыть пустыню, хотела забыть, что значит быть голодной. Но она была голодной даже здесь, потому что, сидя за столом, уставленным несметным количеством еды, чувствовала себя неуклюжей и прожорливой. Ей все время хотелось набить в себя столько, сколько влезет, и так быстро, как только возможно. Ей постоянно хотелось есть, как изголодавшемуся нищему, но она ничего не ела, упорно стараясь стать настоящей английской леди. Еду приносили ей лично, и Зения полагала, что ни граф, ни графиня даже не подозревают об этом.
Однако лорд Уинтер догадался, что она голодна. Он принес ей сливовый пудинг и приказал есть. Он увидел, что под бриллиантами и шелком она все еще оставалась несчастным, голодным, грязным, босоногим существом. Она тихо грустно усмехнулась и, сморщив нос, посмотрела на тарелку, стоявшую на словаре. «По крайней мере мог бы спросить, что я люблю, – подумала Зения. – Нет, он просто помнит, как я мечтала попробовать пудинг. А в пустыне он бросил меня на спину верблюда, и я видела его кровь на седле. А если бы он не задержался, чтобы поднять меня и бросить в руки египтянина, а сел бы на верблюда, он бы не остался там. Вероятно, я должна была остаться там, и меня давно должны были забить камнями до смерти. Элизабет никогда не родилась бы. А он жил бы здесь в безопасности в Англии, в своем доме и женился бы на одной из английских девушек, которую выбрала бы для него леди Белмейн».
Зения знала, что она находилась в Суонмире по одной-единственной причине: родители Ардена считали сына мертвым, а Элизабет – его дочерью, и ее как единственную, желанную кровную наследницу Суонмира нужно оберегать. Зения понимала и не очень беспокоилась за свою судьбу – сначала она была одинокой и напуганной, а после появления Элизабет почувствовала, что будет справедливо, если его дочь получит то, что ее отец мог бы дать ей. Она чувствовала, что таково его желание, что она должна сделать все во имя него и Элизабет. По ночам она сидела в комнате и вспоминала свое первое Рождество в Англии, как она вместе с собственным отцом и Марианной впервые окунулась в смех и приятные хлопоты на Бентинк-стрит. Она делала все возможное, чтобы создать для Элизабет праздничную атмосферу. Единственное празднование Рождества в Суонмире ознаменовалось большим общим обедом для арендаторов, на котором Зения не присутствовала. Однако там все проходило без украшений и без картонных хлопушек. Леди Белмейн объявила, что Зения не хотела бы снимать траур и все домочадцы следуют ее примеру.
Зения очень мало времени прожила в семье своего отца, а его короткие визиты в Суонмир напоминали ту короткую ночь, которую она провела в крепких объятиях любимого мужчины и компенсацией которой оказалась Элизабет. Зения могла прижимать к себе дочь, развлекать ее или утешать, когда она плакала, выбирать для нее одежду и игрушки, водить гулять. Но они очень редко покидали апартаменты, потому что Зения ужасно боялась, что девочка может заболеть. Зения тщательнейшим образом оберегала ее от простуд, инфекций и грязи. У нее не укладывалось в голове, как мог лорд Уинтер даже просто пошутить, что увезет Элизабет в Сибирь. Кроме того, Элизабет еще совсем младенец и не знает, чего следует остерегаться. Глядя на дочь, Зения вспомнила, как однажды, убежав от няни, Элизабет ползком спустилась по лестнице на нижний этаж и, когда Зения обнаружила ее, уже ковыляла по верхней площадке парадной лестницы, готовая упасть. При одном воспоминании о ее поступке у Зении останавливалось сердце. Няню рассчитали, новая женщина внимательнее относилась к своим обязанностям, но Зения все же не хотела надолго оставлять с ней Элизабет. Новая няня порывалась закрыть дверь и оставить Элизабет наедине с лордом Уинтером, даже не зная, кто он такой, а просто поверив ему на слово. Зения понимала, что несправедливо слишком строго винить няню за то, что она впустила отца Элизабет. Но маленькое тельце, свернувшееся в кровати, казалось Зении таким беззащитным, таким болезненно ранимым, а мир таким огромным и полным опасностей, боли и одиночества, что сердце ее разрывалось от страха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122