Когда она выйдет замуж, ее муж должен будет взять имя Мэнсфилд, и только при таком условии ее мужское потомство унаследует титул. Я не стану посвящать вас в юридические детали, так как они довольно скучны, но вы можете не сомневаться, что девочка будет иметь все.
Он оставался холоден и официален, когда Зения поблагодарила его.
– Вам не за что благодарить меня. – Он наконец взглянул на нее светлыми голубыми глазами. – Честно говоря, мадам, я ждал так долго, чтобы окончательно убедиться, что ваша дочь – ребенок моего сына. Но сходство неоспоримо. Во всяком случае, я постарался все расставить по своим местам.
Временами Зения не признавала, что существует вообще какое-либо сходство, хотя никогда не осмелилась бы возражать. И только теперь она поняла, что имел в виду граф, и, как ни странно, его слова немного напугали и расстроили ее. Он вернулся – человек, который является отцом Элизабет, и каким-то образом оказалось, что вопреки разнице в чертах и цвете кожи Элизабет похожа на него.
Зения отнесла Элизабет к себе в комнату и опустила на кровать.
– Ты моя, – произнесла она, играя ножками дочери. – Моя, моя, моя! Разве не так?
Малышка агукнула и немедленно поползла к краю кровати. Она росла своенравным, настойчивым ребенком и начинала сердиться, если ей мешали что-то сделать. Зения успела подхватить дочь, не дав ей упасть с высокой постели, и перекатила ее к спинке кровати. Очень быстро сообразив, как спуститься вниз, Элизабет сразу же отправилась за своими ложками и довольно засмеялась, когда ей удалось увернуться и не попасть в руки матери.
Оставив дочь в покое, Зения принялась отвязывать со шляпы черную ленту. Ее пальцы почти не дрожали, но они до сих пор не слушались ее. Он вернулся. Он вернулся живым, стучало у нее в мозгу. Бросив шляпу на кровать, она позвонила горничной.
Приставленная к Зении девушка отличалась молчаливостью, на ее короткий вопрос: «Что мадам хочет надеть?» – Зения окинула взглядом свой гардероб. Все ее платья имели черный, серый или сиреневый цвет – в конце года леди Белмейн своим спокойным тоном высказала предположение, что вдове лорда Уинтера не следует торопиться отказываться от траура. Сначала Зения не возражала, но позднее она с тоской стала думать о разноцветной одежде, которую носили другие дамы.
Свой совет леди Белмейн дала еще до того, как они узнали, что Зения на самом деле не вдова и даже не фиктивная вдова. За две недели Зения вроде бы свыклась с этой новостью, но все еще чувствовала себя так, словно что-то сдавливает ее сердце и мешает ему нормально биться. Она несказанно удивилась, что, услышав в церкви знакомый голос, не рассыпалась на тысячу трепещущих кусочков.
Лорд Уинтер приехал на неделю позже, чем его ожидали. Для всех неделя превратилась в вереницу мучительных размышлений о том, как он будет выглядеть, что скажет, объявит ли ее перед всеми обманщицей. Лорд Белмейн ничего не сказал Зении по поводу полученной новости; он просто кивнул ей и немного язвительно буркнул, что они все рады известию о возвращении лорда Уинтера, который все же не встретил свой безвременный конец и вспомнил о доме. Видимо, его нисколько не заботил приезд сына, потому что он не придумал ничего лучшего, чем внезапно начать ремонт и перестройку в большей части огромного дома, закрыв боковые помещения и отдав спальни малярам и плотникам, которые сейчас громыхали в спальне, расположенной по соседству с комнатой Зении.
Выбрав наименее мрачное платье цвета пыльной лаванды, маленький кружевной чепец и собрав сзади волосы, чтобы завитки локонов спадали у нее за ушами, Зения обняла Элизабет. Она осыпала лицо дочери отчаянными поцелуями, несмотря на попытки увернуться и протесты малышки, и опустила ее вниз. Пока ноги не подвели ее, Зения вышла из комнаты и спустилась по лестнице.
Она полагала, что ее величественная мать леди Стенхоп, вероятно, воспитывалась в доме, похожем на Суонмир, с огромными фресками, изображавшими богов и богинь, которые украшали стены и потолок парадной лестницы. У основания лестницы рядом с нарисованным спаниелем Зению ожидал неулыбающийся лакей, чтобы проводить ее в гостиную, которую называли «комнатой короля Пруссии» в честь какого-то визита царственной особы в прошлом веке. Лакей открыл перед Зенией высокую дверь, поклонился и закрыл ее за ней.
Леди Белмейн, что-то говорившая своим ровным низким голосом, тем тоном, который мог замучить своей строгой, безошибочной четкостью, замолчала и посмотрела на Зению.
– А, вот и твоя жена, – любезно произнес лорд Белмейн.
Комната показалась Зении длиной в сотню миль. Неслышно ступая по ковру, Зения пошла вперед мимо позолоченной мебели и золотистых драпировок, туда, где в противоположном конце стоял лорд Уинтер, небрежно прислонившись к одной из белых колонн, обрамлявших окна. Она остановилась, осмелилась на мгновение поднять взгляд до края его гладкого темного жилета и присела в реверансе.
– Формальности ни к чему, – сухо проговорил он. – Мы уже встречались. Я хочу видеть свою дочь, – непреклонно объявил он.
Глава 14
– Она спит, – быстро ответила Зения.
– Тогда я сам пойду к ней, – лорд Уинтер с мрачным видом оттолкнулся от колонны, – если не возражаете.
Его лицо стало суровым, холодным и бесчувственным, и Зению охватила тревога, она боялась, что он напугает Элизабет. Не глядя на Зению, лорд Уинтер прошел мимо нее, и она торопливо последовала за ним.
– Милорд, она не в детской, – бросила ему вслед Зения, поднимаясь за ним по лестнице, – она в моей спальне.
Он остановился, держась за перила, и оглянулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122