Хотя слово «опека» никто не произносил. Мэдди подозревала, что они беспокоятся о будущем, и о том, кто будет распоряжаться состоянием. Прислуга напряженно держалась с ней, но дела все делала, и прежде, чем им уйти, Роудс осторожно спросила, не покинет ли герцог замок.— Я не знаю, — честно ответила Мэдди. — Я поговорю с герцогом. Хотя, по-моему, он здесь чувствует себя неплохо.— Умоляю вас, ваша милость, не спрашивайте. Не надо, это был глупый вопрос. — Дворецкий сурово посмотрел на Роудс. — Вы что-то несете всякую чепуху, миссис Роудс. С чего бы его милости уезжать из замка.Роудс приняла упрек молча. Мэдди решила, что лучше всего пойти им навстречу.— Может быть, вы слышали, что дееспособность герцога ставится под сомнение?— Мы не слышали ничего особенного, ваша милость. Мы знаем только, что его милость нездоровы, — сказал староста явно фальшиво.— Это правда, он болел. Верно также, что в ближайшие месяцы может возникнуть вопрос о его дееспособности.Слуги стоически взирали на нее.— Вы верите в то, что он может быть недееспособным? — спросила Мэдди старосту.— Конечно, нет, ваша милость.— Он не может хорошо говорить, — ответила Мэдди.— Верно. Мы замечали. Но все остальное, кажется, в порядке.Мэдди подумала, что это скорее вежливость, чем искренность. Но по крайней мере, их слова показали степень преданности герцогу этих людей.— Да, — сказала она. — Если вы будете терпеливы, дадите ему время и будете внимательны, то увидите, что с ним все в порядке.— Очень хорошо, ваша милость.— Я буду особо внимательна. И я прошу каждого из вас объяснить всем слугам, что ко мне надо обращаться просто «хозяйка». Я была воспитана на принципах нашего братства, и к другому я не привыкла.— Хозяйка?— Просто хозяйка.— Могу я попросить вас, — произнес дворецкий, — обращаться к вам «мадам», что более соответствует чести дома?Мэдди поглядела на него.— Я думаю, что честь дома больше зависит от того, как ведут себя его обитатели, а не как они друг к другу обращаются.Неожиданно Мэдди поняла, что голос ее звучит, должно быть, слишком высокомерно. Она умолкла, а потом добавила:— Не хочу сказать, что я знаю, как вести хозяйство в таком доме. Мне понадобятся ваши советы и помощь. Но я сама не хочу вас обманывать и надеюсь, что вы будете искренними со мной. Герцогу действительно угрожает опасность. Если это случится, я не могу ручаться за будущее. Поэтому, может быть, никто не осудит вас, если сейчас вы не станете меня слушаться. Но так как я… его жена, я должна делать то, что мне полагается сейчас, и так, как мне представляется наилучшим.— Да, хозяйка, — сказала Роудс, — были какие-то разговоры насчет его милости, но как-то неопределенно. Я, по крайней мере, благодарна вам за откровенность. Лучше знать худшее, чем пребывать в неведении и недоумении.— Да, действительно. Благодарю вас, хозяйка… — дворецкий произнес это обращение, словно выговаривал иностранное слово.Мэдди провела этот разговор в будуаре герцогини, но потом леди де Марли пригласила ее в гостиную и стала обсуждать необходимые траты. Последний отчет за квартал был в пометках герцога, в основном здесь давались инструкции управляющему о починке водопровода. Общий расход расходов на содержание прислуги был весьма велик. В замке имелся лесник, несколько егерей, водопроводчики, фонарщики, осветители, шестнадцать горничных, трое плотников, обойщик и еще некто, кого называли «гонгист». Расходы только на одни свечи изумили Мэдди. Она даже почувствовала себя виноватой, что Жерво зажег так много свечей, чтобы она не боялась привидений. Они с леди де Марли сразу пришли к соглашению, что количество эля в подвалах, пожалуй, слишком велико, учитывая число посещений. Но когда она возразила против тринадцати фунтов на пудру для волос лакеев, то это сразу же вышло за рамки приличия.— Речь идет о чести дома, — с важным видом заявила леди де Марли.— Однако, — не согласилась Мэдди, — я думаю, этот обычай можно нарушать в тех случаях, когда нет торжественных событий или гостей.— Вы ничего не понимаете в таких делах, невежественная девушка. Без пудры они будут выглядеть убого.— Я могу заметить, что волосы лучше постоянно держать коротко стриженными и аккуратными, — Мэдди сделала пометку, так же, как герцог.— Чепуха! Они должны быть напудрены!— По особым случаям, да, — повторила Мэдди.— О, вы, как я вижу, своенравны.Мэдди непонимающе посмотрела на леди де Марли.— Вы из тех тихих сирен, которые жуют свою жвачку и упрямо делают свое, что бы им ни говорили. Мэдди улыбнулась.— Нет. Я думаю, что по натуре я сварлива и своевольна, как и вы тоже. Но от отца я знаю, что спокойное упрямство — лучшая манера поведения.— Сварлива! Да как вы смеете! При таком нахальстве…— Вы… гордость, — сказал Жерво, выходя из спальни, — тетушка.— Объясните этой глупышке, что люди должны быть напудрены!— Должны быть… что?— Слуги, — сказала Мэдди. — Пудра для волос. Вы истратили тринадцать фунтов за квартал.— Гроши! — воскликнула тетушка. — Они должны быть напудрены. Будьте настойчивы, Жерво.— Их можно пудрить только по особым случаям, — сказала Мэдди. — И когда приходят гости.— Гости могут прийти в любое время. Они появляются без предупреждения. Вы не понимаете порядков и традиций. Жерво, я предлагаю вам сейчас же объяснить это своей жене.Он посмотрел куда-то между ними, словно это был какой-то глубокий спор.— Соломон. — Кристиан поднял руку и сделал рубящий жест. — Половину напудрить, половину нет.Мэдди посчитала.— Их всего семь. Пополам не делится.Муж ответил, не моргнув глазом:— Напудрите всем по половине головы.Мэдди задумалась, а потом вдруг разразилась смехом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144