Фэлен остановил коня и спешился. Из дома вышла закутанная в черный платок женщина с глазами, покрасневшими от наполнявшего лачугу едкого дыма, и граф на местном наречии поздоровался с ней. Испуганно взглянув на Фэлена и Родди, она перекрестилась. Граф снова о чем-то заговорил с женщиной, и перед ее мысленным взором возник усадебный дом на холме. Она переводила взгляд с Фэлена на Родди и обратно. Они были для нее чужаками, от которых исходила неведомая опасность, похожая на ту, что таилась в большом помещичьем доме, наполненном призраками.
Родди догадалась, что эта крестьянка считает их сверхъестественными существами.
Придя немного в себя, женщина начала пятиться, жестом приглашая гостей войти в свою неприглядную лачугу. Теперь она беспокоилась, что не может достойно принять и угостить их. У крестьянки ничего не было в доме, она не могла накормить даже плачущего от голода ребенка.
Фэлен, не оглядываясь на жену, последовал за женщиной в лачугу. Родди пришлось самой, без посторонней помощи, спешиться. Переступая порог тесного домика, она старалась не морщиться от стоявшего в нем отвратительного запаха.
Внутри было трудно что-нибудь разглядеть, у Родди слезились глаза. В углу раздавалось хрюканье и сопение. По этим звукам она догадалась, что там лежит свинья с поросятами. В лачуге не было мебели. Ребенок лежал на куче тряпок и соломы, наваленной на пол. Фэлен что-то сказал ласковым тоном и склонился над малышом. В его поведении не было ничего угрожающего, но Родди почувствовала, что женщина испугалась. Ее крик слился с голосом Родди:
— Не дотрагивайся до него! Она думает, что…
Родди осеклась, поняв, что выдала себя. Фэлен выпрямился и взглянул на перепуганную крестьянку.
— Мне кажется, — быстро сказала Родди, надеясь исправить положение, — она думает, что мы можем причинить вред ее ребенку.
На самом деле женщина боялась не этого. Она решила, что Фэлен собирается украсть ребенка. В этом не было бы ничего удивительного. По преданиям, сидхе приходит за маленькими девочками и уносит их, чтобы вырастить из них себе подобных. Но все же он отошел от груды тряпья, на которой лежала малышка, и взглянул на свиней.
Крестьянка тут же подбежала к животным и, схватив лучшего на ее взгляд поросенка, протянула Фэлену. Он машинально взял его и, усмехнувшись, посмотрел на жену.
— Похоже, нам сделали подарок! — громко сказал он, стараясь заглушить пронзительный визг.
Паника поросенка и крик голодного ребенка накалили атмосферу до такой степени, что Родди едва дышала.
— Фэлен, — хриплым голосом сказала она, чувствуя, как комок подкатывает у нее к горлу, — мы не можем принять подарок. У этой женщины нет даже корки хлеба, чтобы накормить малышку. Мы не должны забирать у нее последнее.
— Вы считаете, что прекрасно разобрались в ситуации? — насмешливо спросил Фэлен. — Ну хорошо. Допустим, вы отвергнете ее дар. Мы оставим этого несчастного поросенка в лачуге. Но после нашего ухода хозяйка дома целый год не сможет сомкнуть глаз. Она будет бояться, что сидхе вернется за ее маленькой дочкой. — Фэлен кивнул на дрожащую от страха, бледную женщину. — Да, она боится нас, дорогая. Причем больше вас, чем меня.
Взяв поросенка из рук мужа, Родди застыла в нерешительности. Она знала, что он прав. Женщина действительно боялась, что сидхе отвергнет ее дар. Про себя крестьянка называла Родди «баньши», что означало «та, которая является в кошмарах».
Резко повернувшись, Родди бросилась к выходу. Она подбежала к лошади и остановилась, не в силах подняться в седло, держа в руках перепуганного грязного поросенка.
За ее спиной раздались шаги Фэлена. Приблизившись к жене, он взял поросенка под мышку левой руки, а правой подсадил Родди в седло. Передав ей живой подарок, Фэлен отошел к своей лошади и, порывшись в седельной сумке, достал краюху хлеба и несколько овсяных лепешек. Разломив краюху, Фэлен вложил глубоко в ее мякоть золотую монету. Когда крестьянка вышла из лачуги, чтобы проводить их, он протянул ей кусок хлеба и одну овсяную лепешку, а потом, прислонившись к стволу дерева, стал есть остатки провизии.
Фэлен съел весь свой хлеб, а крестьянка только надкусила овсяную лепешку. Кивнув в сторону лачуги, она что-то сказала Фэлену. Родди поняла, что женщина хотела разделить хлеб с ребенком и просила у графа разрешения.
Он не стал возражать. Как только женщина скрылась в лачуге, Фэлен вскочил в седло и подал Родди знак отправляться в путь. Они поскакали рысью по тропе, вдоль которой рос густой кустарник. Родди не могла править лошадью, держа в руках поросенка, и Фэлен забрал у нее поводья. Перейдя вброд глубокую речку, они начали подниматься вверх по склону холма. Тропа вывела их на старую дорогу, и Родди поняла наконец, где они находятся.
На вершине холма возвышался мрачный остов усадебного дома. Лошади перешли на галоп, и Родди понадобилось все ее мастерство наездницы, чтобы удержаться в седле и не выронить из рук поросенка. Фэлен не особо беспокоился за нее, и Родди не знала, воспринимать ли это как комплимент или как оскорбление. Впрочем, возможно, он просто забыл о ней, погрузившись в свои мысли… Хотя трудно было не обращать внимания на поросенка, который визжал так, словно его режут.
Они остановились перед домом.
— Эта тварь когда-нибудь заткнется? — сердито спросил Фэлен.
Родди разозлилась на мужа. Чего он хочет от нее? Она едва удерживала вырывавшегося из рук поросенка. Ребра, в которые он бил своими копытцами, болели. Эта сумасшедшая прогулка верхом утомила ее.
— О да, милорд! — раздраженно воскликнула она. — Я сейчас прикажу этому несчастному существу замолчать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106