Вы же не жалеете, что не выиграли у меня эти ливры, мой друг? Я луидоры ваши. — Он присел на кушетку. — Я бы лучше поговорил с месье Страханом. Нам надо обсудить план путешествия. Вы надумали ехать с нами?
— Вы очень добры, — сказала она безо всякого интереса. — Если это вас не затруднит — да, поеду.
Он ухмыльнулся и нагнулся к ней.
— Я с нетерпением жду этого. Мы сможем поговорить. Меня так интересуют англичане. — Его рука обручем обхватила ее предплечье, а в голосе зазвучали возбужденные нотки. — Пороки англичан, вы понимаете, что я имею в виду?
С.Т. серьезно обернулся и нахмурился, глядя на него и борясь с приступом дурноты. Как раз в этот момент снизу раздался радостный хор голосов. Граф вскочил и вышел на балкон.
— Vive Ie diable! — почти пропел он. — Мы свободны! Venez, Латур, принеси вещи юноши, и в путь! — Он остановился перед Ли и, откинув полы сюртука, низко поклонился ей, а затем, схватив ее за руку, заставил подняться на ноги. Она не сопротивлялась такой крайней фамильярности и только сказала ему, что из вещей у нее одна сумка.
— Подождите минуту, — сказал С.Т. Он начал было подниматься, но она вышла из комнаты, даже не взглянув на него. — Подождите! — закричал он. — Вы же не можете просто уехать с…
Камердинер поклонился ему, забрал трость графа с золотым набалдашником и шляпу с перьями и пошел за своим хозяином.
— …незнакомыми людьми! — договорил С.Т. Он сделал шаг к двери, остановился и снова сел.
Он взял карты и стал тасовать колоду снова и снова, прислушиваясь к эху звуков отъезда кареты по мощеной булыжной мостовой. Стук закрывающейся двери, резкий голос форейтора, крики со двора, сливаясь с цоканьем обутых в железо копыт и колесным скрежетом, создавали раздражающий гомон, наконец карета медленно выкатилась из-под поднятой решетки ворот.
С.Т. резко согнул колоду и щелчком отшвырнул ее с проклятиями.
Он встал и налил себе коньяку, невидящими глазами уставившись на рассыпанные карты. Не успела суета внизу стихнуть, как стук копыт вновь наполнил улицу. Он повернулся к балкону здоровым ухом, прислушиваясь. Он ничего не мог разобрать из новых криков и резких восклицаний женщин, и, наконец забыв всю свою гордость, быстро вышел на балкон и жадно оглядел улицу.
Но это был не экипаж графа. Круто уходящая в гору улочка была запружена всадниками — солдатами, прискакавшими с другой французской, стороны границы. Кавалерийские кони беспокойно топтались, то и дело поднимаясь на дыбы, окруженные толпой местных жителей, и С.Т. внезапно узнал французского лейтенанта с пограничного поста. Тот тщательно прицеливался из мушкета вслед уносившейся карете графа. Звук выстрела взорвался многократно повторенным эхом в узком ущелье улицы, и весь отряд, прокладывая себе дорогу через толпу, выехал из деревни и, перейдя в галоп, промчался по узкому мосту в том направлении, куда скрылась карета.
Марк ворвался в комнату.
— Слишком поздно! — закричал он, выбегая на балкон. Перегнувшись через перила, он потряс кулаком вслед удаляющимся всадникам. — Вы, пьяные лентяи! Слишком поздно! Поздно! — Он презрительно фыркнул, входя в комнату и качая головой. — Мы сделали, что могли, правда? Вы и я имеем право так говорить. Карты — о, это была отличная игра, mon ami . Но им не удастся больше никогда поймать его на этой Стороне границы. А этот бедняга, юный идиот — этот anglais — вы не могли помешать ему поехать с ними? Ох уж эти щенки, мнящие себя героями! Одному Богу известно, что с ним станет!
— А что с ним станет? — резко спросил С.Т. — И вообще, что, к черту, здесь происходит? Они гонятся за Мазаном — он что-нибудь натворил?
Марк потрясение смотрел на него.
— Так вы не знаете?
— Чего я не знаю? — крикнул С.Т.
— Ха. Граф де Мазан. Так он себя называет, да? Этот месье — он и его камердинер, Латур, месяц назад в Марселе были приговорены к сожжению на костре, за богохульство. И, — Марк понизил голос до шепота, — за содомию. — Он покачал головой. — А еще за попытку убить двух девушек. Он вовсе не граф, мой друг. Это Сад. Маркиз де Сад.
5
С.Т. бродил по горам уже несколько часов. В поисках Немо он дошел до вершины хребта и все время свистел и звал его. Сейчас он присел отдохнуть на склоне одиноко стоящей горы, залитой лунным светом. Он проклинал Ли. И себя. Эти его тщательные порывы, природное чутье, которое так подводило его, что оно принесло ему, кроме страданий да нескольких острых мгновений, которые пришли и ушли, как везение в азартной игре, быстротечное бесплодное возбуждение.
Вот теперь, думал он каждый раз, вот теперь все будет по-другому. Но это было не так.
Ему не следовало посылать Немо в деревню, так отчаянно рисковать из-за женщины. Эти его великодушные жесты! Он вспоминал о них с негодованием, когда перед ним открывалась новая игра, в которой он должен был победить.
И заплатить за победу. За эту сомнительную победу он заплатил жизнью своего последнего друга. Хотя он все еще пытался найти его в горах, уже слыша то, чего боялся. Встреченный цыган, который рубил дрова, рассказал ему, что двое его сыновей видели монстра на склонах каньона, ужасное сверхъестественное существо, с головой человека и туловищем зверя. Они принесли домой его парик, который свалился, зацепившись за куст, и тогда цыгане, произнесли заклинания, сварили колдовское зелье, чтобы заманить чудище в ловушку, а старая цыганка вновь превратила его в обычного волка, которого они и убили. Если господину угодно, он может пойти посмотреть на шкуру и потрепанный парик дьявольского создания, — сказал цыган. — Они выставлены на обозрение за небольшую плату, а деньги пойдут церкви в Колмаре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131