Миссис Пэттон подошла к нему.
— Я должна принести вам свои извинения, мистер Мейтланд. Леди Ли нездорова. Боюсь, что сегодня она к нам не присоединится.
С.Т. опустил глаза под ее проницательным взглядом. Конечно, Ли не захочет увидеться с ним. Черт! А чего он ожидал? Он почувствовал, что краснеет. Все дамы смотрели на него.
— Мне очень жаль слышать это, — проговорил он бесстрастным тоном.
Миссис Пэттон взяла его руку, когда он раскланивался на прощание.
— Может быть, в другой раз, — сказала она.
Он почувствовал, как ему в ладонь вложили маленький сложенный листок бумаги. Его пальцы сжались.
— В другой раз, — повторил он механически. Дверь гостиной закрылась за ним. Он остановился в полутемном холле и развернул записку. «Она гуляет в саду, — говорилось в ней, — Джексон вам покажет».
У подножья лестницы стоял дворецкий и выжидающе смотрел на него. С.Т. набрал в грудь побольше воздуха, смял записку в руке и спустился.
Ли привыкла принимать как данность то, что ее рассудок играет с ней в карты. Так, какой-нибудь звук мог заставить ее обернуться, ожидая увидеть за спиной отца, или, увидев очаровательный шарф, подумать: «Анне понравится». Сначала эти моменты были очень частыми, как сны, но постепенно они стали выцветать и стали случаться реже. И все-таки, когда до нее донеслись шаги и запах, сильный запах свежесрезанной лаванды, она бездумно подняла голову и только потом поняла, что этот запах был только воспоминанием, а не реальным человеком, и место было другим, не там, где она была сейчас, а там, где пыль и солнце смешивались воедино в разрушенном дворе замка.
Она не может обернуться и увидеть Сеньора, стоящего там среди своих сорняков и диких зарослей.
Она захлопнула маленький — в восьмую часть листа томик «Сна в летнюю ночь» и склонила голову на руку, не слушая мягких укоров кузины. Клара действительно очень хотела помочь, Ли знала это, и все же этот нажим, заставляющий ее вернуться к жизни, к внешнему миру, только делал Ли еще более несчастной и злой. У нее ничего не было, никого и ничего. Все предало ее… Даже ее месть, которая лишила ее Сильверинга и дала ей в награду только горечь. Ей становилось все хуже и хуже… еще больнее. Так долго страдать не из-за семьи, которую она потеряла, но из-за человека, который в любви знал только кокетство и похоть, который мог посмотреть сквозь нее так, как будто ее не существовало, а потом бессердечно пригласить ее танцевать.
Она так старалась закрыть от него свое сердце, и так ужасно проиграла.
Кто-то подошел и остановился на посыпанной гравием дорожке около нее, но ей не хотелось поднимать голову и открывать глаза. Она хотела ничего не чувствовать. Не думать, не терпеть, даже не существовать.
— Пожалуйста, Клара, — прошептала она, — Клара, пожалуйста, уйди.
Легкое шуршание шелка. Теплые руки взяли ее за щеки, не женское мягкое прикосновение, а сильные нежные пальцы, которые ласкали ее лицо, обдавая сильным ароматом лаванды. Она открыла глаза, и он был здесь перед ней, на коленях, живой, настоящий. И — Солнышко, — мягко произнес он и притянул поближе к себе, прислонил ее голову к своему плечу. На какой-то момент было все: утешение и уединение, и любовь, которую она так отчаянно хотела, такая любовь, какая была у нее всю жизнь, непоколебимая и охранительная. Она прижалась лицом к его камзолу, горло ее болело.
— А, ты так хорошо все делаешь, — шептала она, — шарлатан проклятый.
Он не говорил, не качал головой, не отрицал этого. Ли вскинула руки ему на плечи и выпрямилась, оттолкнувшись верх. Надушенная пудра с ее волос осыпала выцветший шелк камзола, смешалась с запахом лаванды от раздавленных стеблей в его руках. Он осторожно положил свой растрепанный букетик на мраморную скамью около нее.
— Я увидел их у порога, — сказал он, не поднимая глаз.
Потом потрогал пальцем один из раздавленных цветов и тихо спросил: — Ты пошлешь меня к черту?
Она смотрела на его склоненную голову. Он поднял лицо, посмотрел на нее серьезно, зеленые глаза и насмешливые брови были неподвижны, а сам он был несколько неуверен, как сатир, наблюдающий из чащи густого леса.
— Я думаю, что кузина не обратит внимания на то, что ты сорвал ее цветы, — ответила она, надменно делая вид, что не так поняла его.
Он медленно вздохнул и поднялся. Ли смотрела на металлические отражения пуговиц его камзола. Свои руки она сложила на коленях.
Слегка повернувшись в сторону, он провел по распустившемуся цветку розы костяшками пальцев.
— Ли, я… — он оторвал лепесток. — Я знаю, ты рассержена. Я очень сожалею, что не пришел раньше. Я очень сожалею.
— Вы очень ошибаетесь, — сказала она. — Я совсем не ждала, что вы придете.
Он оторвал еще один лепесток и, держа его между пальцами, разорвал пополам, сложил, еще разорвал.
— Не ждала?
Она подняла на него глаза.
— А почему я должна была ждать? Разорванные кусочки розового лепестка полетели на землю.
— Да, конечно, — тихо проговорил он тусклым голосом. — Почему ты должна была ждать?
Ли смотрела, как он оторвал еще два лепестка и свернул их в трубочку большим и указательным пальцем. Он продолжал рвать лепесток за лепестком.
— Я пришел, потому что хотел видеть тебя, — резко сказал он, хмуро рассматривая наполовину оборванную розу. — Я хочу разговаривать с тобой, — он оторвал еще лепесток. — Ты мне нужна.
Она сжала руки в коленях.
— Я нахожу ваш разговор неинтересным.
— Ли, — покаянно сказал он.
«Оставь меня в покое, — думала она. — Уходи. Не начинай этот фарс сначала. Пожалуйста, не надо». Он вертел в пальцах поникший цветок.
— Ты все еще сердишься?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131