Ни одна из «этих» женщин еще ни разу не подходила к Сэмыоэлу, хотя он чувствовал их взгляды, когда шел мимо. Само их существование смущало его. И одна из них осмелилась взять его за руку…
Он ничего не сказал, выдернул руку и направился в книжную лавку. Чувство стыда нарастало. Он ощутил беспокойство, думая о Леде. Ему хотелось бы сейчас быть рядом с ней, но не потому, что его обуревало желание. Просто приятно было бы видеть ее рядом на прогулке.
Он уставился на книгу, которую держал в руке, перечитал несколько страниц из немецкой философии. Вокруг – романы, рецепты для домохозяек, записки о путешествиях. Словари. Часы где-то на задней стенке магазина отбили десять раз.
Это поздно? Прошлой ночью он ждал до одиннадцати. Ее волосы были чуть влажными, он выключил лампу и поцеловал ее…
Нет, еще рано. Он должен побыть здесь. Он может погулять еще,
Его дыхание стало глубоким, но частым. Он поставил обратно на полку руководство по выращиванию овец в Новой Зеландии, сунул руку в карман и вышел из магазина. Постояв на улице, он направился к отелю. Свет был включен, когда он подошел к их номеру – он видел светлую полоску под дверью. Гостиная была пуста, но он услышал, как она спросила:
– Это ты, Сэмьюэл?
Он отозвался, но заколебался, должен ли сразу заходить в спальню.
Она появилась тотчас же на пороге, в светло-зеленом пеньюаре, с распушенными волосами.
То, как она замерла в дверях, как чуть подрагивали ее пальцы, шепнуло ему о том, что нечто изменилось. Он хотел ее. Тотчас же.
Но вместо этого он снял шляпу и перчатки.
Она взяла его вещи со стула, куда он их небрежно бросил, посмотрела на одну из перчаток.
– Ты испачкал их.
– Да. Книжная пыль.
– О, ты ходил к Хатчарду? Я бы тоже пошла, если бы знала. Ты любишь беллетристику?
– Не то чтобы очень.
– Я люблю мистера Жюля Верна. Он пишет о таких экзотических местах. А ты видал многое своими глазами. Тебе он, наверное, неинтересен?
– Конечно. Киты. Каннибаллы. И так – каждый день.
Он глянул на нее и подумал «Книги? Мы будем говорить о книгах?»
Она взяла его перчатки и пошла к двери. Он поймал ее за запястье. Она дрожала в его обьятьях.
Он не знал, что сказать, что делать. Она податлива, как воск. Его желание разгоралось все сильнее и сильнее.
Он не должен был возвращаться так рано. Он должен был идти и идти, – до самого края земли.
Он отпустил ее, подошел к окну, раздвинув занавески, облокотился лбом о перекладину. Пальцы сжали бархат.
Она почти торжественно сказала:
– Я должна сказать – я больна. Он резко повернулся.
– О, дорогой сэр, не смотрите так! – она всплеснула руками. – Это всего лишь… недомогание… всего несколько дней… каждый месяц… Это так ужасно! – Она беспомощно посмотрела на него.
– Ах, да, – пробормотал он.
– Извините, – тихо сказала она, – я не хотела вас волновать.
Он глубоко вздохнул. Потребовалось несколько секунд, чтобы подавить волнение. Он имел весьма смутное представление об этих женских слабостях, но было ясно, что она не хотела бы, чтоб он трогал ее в этот период.
– Я лягу в гардеробной, – сказал он.
Она хмуро посмотрела на него, словно возражая.
– А что бы ты хотела?
– Я не хотела бы причинять вам неудобства. Ее колебания, казалось, сведут его с ума. Он взял ее за плечи и сильно поцеловал. Напряжение ее спало. Она склонила голову ему на грудь. Движение его губ стало более нежным.
– Скажи мне, что ты хочешь? – спросил Сэмьюэл.
– Может быть, ты просто будешь рядом? В нашей кровати. А я – может быть, тебе это понравится, сделаю тебе массаж спины.
– Нет, – он отстранился. Она опустила голову. – Ну хорошо, хорошо, если ты этого хочешь, Леда.
Он почувствовал, что внутри него закипает нервная 'дрожь, но постарался подавить ее в зародыше. Она посмотрела на него. Взяла за руку.
– Если ты этого не хочешь, то я не хочу тоже. Облегчение обрушилось на него. Он испытал необъяснимое желание поблагодарить ее.
– Только дай мне обнять тебя. И все. Обнять. И ты расскажешь мне все о новых тарелках.
Она помолчала минуту, глядя на свои опущенные руки.
– И тебе хотелось бы узнать о кувшинах и столовых приборах?
– Конечно, и о столовых приборах.
– И тебе, конечно, хочется уснуть, как только я стану рассказывать? И ты быстро захрапишь.
– Боже, я храплю?
– Прошлой ночью ты захрапел, стоило мне только начать описывать мебельный гарнитур для столовой. Я большой знаток подобных гарнитуров, но боюсь, что не каждый разделяет мой энтузиазм.
Он поцеловал ей нос, рука скользнула по бедру.
– Ты уверена, что больна?
– Убеждена.
– Черт возьми! – и он закрыл ей рот поцелуем прежде, чем она успела его открыть.
30
Ему хотелось бы показать Леде Америку во всем естественном блеске ее диких гор и небес, но вместо этого она увидела нечто хоть и естественное, но весьма бесславное.
Соединенные Штаты представились мрачным прибежищем дождя и снега, а в небольшом поселке на берегу единственными местными жителями, которых довелось разглядеть, оказались две лошади да желтоватая безобразная собака.
На борту парохода у них даже не было общей каюты. На зимний период количество судов сильно сокращено. На тех же, которые продолжали свои рейсы, не было приличной каюты на двоих. Потому Сэмьюэл заказал Леде каюту на женской половине парохода в экстра классе. Он в глубине души гордился ею: она не жаловалась на качку. К счастью, Леда оказалась невосприимчива к морской болезни, держалась бодро. Но погода была столь неважной, что Сэмьюэл в конце концов посоветовал ей не покидать женской половины корабля даже во время обеда, на который она приходила в столовую.
Он мало видел ее во время путешествия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122