– Памми? – Леда взглянула на корзинку, а офицер и мистер Джерард смотрели на нее холодными глазами. – Но это не мой ребенок! – выдохнула она.
– Мисс Этуаль, я обращаюсь к вашему возвышенному материнскому инстинкту. – В корзине зашуршало. Капитан Петевсон посмотрела на нее и понизила голос до напряженного шепота. – Нас информировала мисс Ходкинс, что она получила от вас деньги, чтобы содержать ребенка. Она присутствовала при его рождении, как я понимаю? Мы запросили копию полицейского документа, который свидетельствует обо всех подробностях. – Она достала сложенную бумагу из-под плаща и протянула ее Леде. В ней, с печатью и фамилией клерка, был изложен факт рождения в станционном доме мальчика мисс Леды Этуаль, жительницы пансионата миссис Докинс на Джекобс Айленд, что удостоверяется миссис Фаллертон-Смит из Женской санитарной ассоциации и миссис Лейтон, акушеркой. Сержант Мак-Дональд и инспектор Руби подтверждают вышеупомянутую запись.
– Это ошибка! – громко запротестовала Леда. – Я была свидетельницей, конечно, но это не мой ребенок, а ребенок Памми. Сержант Мак-Дональд подтвердил неверно. Все перепутано здесь. Капитан Петерсон, поверьте, что этот ребенок не мой!
Женщина-офицер не стала спорить, но в упор смотрела на Леду, как будто она могла бы установить истину.
Леда приложила руку к своей раскалывающейся голове.
– Сама дата, – она старалась, чтобы голос ее не дрожал. – Вам не нужны мои слова. Мистер Джерард, посмотрите на дату этого свидетельства. Это тот самый день когда королева Гавайев и японская группа посетили ателье мадам Элизы, разве не так? Вы должны понять, что это невозможно!
Она протянула ему бумагу, но он не сделал движения, чтобы взять ее.
– Я считаю, что мисс Этуаль права. – Его ровный тон призывал к здравому смыслу. – В записи сделана ошибка. А что произошло с девицей Памми?
Офицер опустила глаза.
– Мне грустно сообщить, что мисс Ходкинс умерла от тифозной горячки четыре дня назад. Вот что привело меня сюда. Своими последними словами она умоляла нашего офицера отправить ребенка к его матери. – Она сжала губы. – Я предполагаю, возможно, этой крайней мерой она надеялась спасти его от приюта для бедных. Но это кажется неправдоподобным. – Офицер испытующе смотрела на мистера Джерарда.
– Он не мой! – горячо прошептала Леда. – Мне очень жаль, что вы изменили свой маршрут, но это не мой ребенок.
Капитан Петерсон, казалось, упала духом. Она нахмурилась, глядя на корзину, а затем протянула руку Леде. – Верните бумагу, пожалуйста. Ее нужно исправить. Если она будет исправлена, есть еще надежда когда-нибудь оформить опекунство.
Леда протянула ей бумагу решительным жестом.
– Уверена, что дальнейшие выяснения докажут вам истинное положение вещей. Пожалуйста, побеспокойтесь поговорить с инспектором Руби, который присутствовал в тот вечер на участке.
– Хорошо. – Женщина оглядела Леду и мистера Джерарда, как будто она чувствовала обман, но не могла удостовериться. – Очень хорошо! Я возьму его назад в приют для бедных.
Она подошла к столу, приподняла большую корзину:
– Боюсь, придется тебе расти среди сирот, Сэмьюэл Томас.
Пламя камина шипело, в комнате царило молчание. Мистер Джерард не пошевелился. Он смотрел на каминную решетку со сжатым, ничего не выражающим ртом.
– Сэмьюэл Томас? – машинально повторила Леда. Капитан Петерсон взглянула на нее, как будто уловив нерешительность в ее голосе.
– Может быть, вы захотите взглянуть на эту маленькую душу. прежде чем отправить навсегда? – она преподнесла корзину к Леде.
Вопреки желанию, Леда взглянула. Сэмьюэл Томас лежал на спине, в глубоком сне, в своей колыбели. У него были розовые щечки, курносый нос и каштановые волосы. На лице у него появилась полуулыбка, а затем он по-детски вздохнул.
– Это милый малыш, – капитан Петерсон слегка приподняла корзину вверх, чтобы можно было лучше разглядеть его.
Ребенок шевельнулся, пока она говорила, пробуждаясь. Потом он потер глаза, еще раз слабо вздохнул и утих.
– Мы будем молить бога позаботиться о нем. Вы знаете, каковы бараки для сирот, дорогая?
У Леды заболела голова. Она чувствовала себя несчастной. Она приложила обе руки к лицу и взглянула на мистера Джерарда.
Его безразличные глаза встретили ее взгляд. Она ничего в них не прочла, никакого одобрения, никакого обвинения, никакого отказа.
– Вы считаете… – она не могла говорить, – мистер Джерард…
Свет лампы играл на профиле его лица и на волосах, подчеркивая его яркую, нечеловеческую красоту.
– Оставьте его, если хотите. – Он поклонился капитану Петерсон и вышел из комнаты.
Сэмьюэл Томас Ходкинс дал о себе знать всем, кто еще находился в постели, сразу же после того, как офицер Армии Спасения поспешно отбыла, чтобы успеть к поезду. Сначала в маленькой гостиной раздались гнусавые звуки и всхлипы, а потом, когда Леда попыталась его успокоить и подняла, он дико заорал, что заставило прибежать Шеппарда, двух горничных, леди Тэсс и, наконец, очень бледную, измученную на вид леди Кэй.
Еще до прихода леди Кэй ее мать уже выясняла ситуацию, расхаживая взад-вперед с Сэмьюэлом Томасом, и его красное и обиженное личико виднелось на ее плече. Когда его рыдания притихли, Леда, запинаясь, стала объяснять обстоятельства дела, которые несколько ошеломили леди Тэсс, когда она баюкала ребенка и одновременно выслушивала путаные фразы Леды с многочисленными паузами.
Если мистер Джерард принял ребенка, не задумываясь о том, к чему это обязывает, и Леда сама оказалась не лучше его, то остальные Эшланды не были столь легкомысленны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122