Она тоже была не слишком довольна поведением совета, однако критика миланца вывела Елену из себя, на что тот и рассчитывал. Но прежде чем она смогла найти вежливый способ прервать наглого посла, ее ошеломило вмешательство Раймона.
– Нет, милорд, разве вы не читали книгу принца Лигурио на эту тему? – громко спросил он по-французски, взглянув на Елену. – Я недавно закончил ее, и, думаю, всем королям нужно ознакомиться с нею.
Елена смотрела на него, почти ожидая, что он сейчас улыбнется и подмигнет, как будто он пошутил. Насколько ей известно, Раймон не был сторонником гражданского правления, служил Ланкастеру, беспрекословно подчиняясь ему во всех вопросах. Но он с полной серьезностью бросился на защиту идей ее деда, подавляя возражения посла латинскими и даже греческими цитатами. Миланец что-то бормотал в ответ, но Раймон утверждал, что власть кровавого тирана держится на страхе, а порядок в Монтеверде – следствие уважения и любви к принцессе.
Елена сочла необходимым вмешаться, пока дородного посла не хватил удар. Она перевела разговор на грядущий сбор винограда, поинтересовавшись у миланского дипломата погодой в Ломбардии. Они стали обсуждать сельские праздники, венчающие сбор урожая.
– Ваша светлость, – вдруг с улыбкой сказал Раймон, – окажите мне честь. Разрешите предложить вам одну идею. Давайте устроим в Moнтeверде торжество по поводу годовщины вашего правления.
Елена моргнула от неожиданности. В ее представлении это был трудный год потрясений, страдания, одиночества. Раймон, подняв брови, взглянул на посла и затем перешел на английский.
– Это будет знаком для сомневающихся, что все идет хорошо. Людям всегда нравились праздники. Сделайте наряды, которые они смогут оставить себе. Объявите амнистию. – Пожав плечами, он искоса посмотрел на нее. – Придумайте какое-нибудь веселье. И может быть, ваша светлость, это заставит вас опять улыбнуться.
Глава 26
Из окна Аллегрето видел цветные пятна флагов, вооруженных людей в крепости, где содержался Франко Пьетро, и решил, что его снова пригласили в цитадель. Но у Зафера не было никаких особых сведений, только новость, что готовится пышное торжество в честь годовщины новой республики Монтеверде. Оно пройдет в цитадели, а также на рынках и улицах всех городов. На площади собираются установить бронзовую статую принца Лигурио в тоге римского сенатора и лавровом венке. Это дар Венеции. Речи произнесут все достойные люди, которые могут оказаться в это время на севере Италии.
Это совершенно безрассудное предприятие встревожило Аллегрето. Значит, цитадель откроют для многочисленной толпы, а принцесса наверняка возглавит торжественную процессию, которая пройдет от Авины к центру города. Он даже послал ей предостережение, оставшееся без внимания. Дошел слух, что она с удовольствием принимает советы англичанина, своего фаворита.
Хотя Зафер утверждал, что она ни с кем из мужчин не встречалась наедине, Аллегрето не верил.
Когда в первый день праздника за ним внезапно пришли солдаты, ему все стало ясно. Может, ее убедили англичанин или Филипп и советники, его это не интересовало. Если она избрала казнь главным событием торжества, чтобы одним блестящим ударом отделаться от Риаты и Навоны, то он мог только восхищаться ею. И надеяться, что ему под конец позволят исповедаться.
Он не сопротивлялся, пока его обряжали в великолепную зеленую одежду и надевали на голову золотой обруч, украшенный пером. Весьма пышный наряд для приговоренного к смерти. Возможно, она считала это любезностью, но лучше бы приказала снять с него кандалы. Они терли запястья и делали его беспомощным при крутом спуске с горы. Он шел, гордо глядя вперед и пытаясь обуздать нарастающую ярость. Два солдата вели коня, Зафер шел рядом, положив руку на стремя.
Если это будет костер, Аллегрето молил Господа, чтобы у нее не хватило мужества смотреть. Он сомневался, что выдержит испытание молча. Если, потеряв надежду, он завоет в пожирающем огне, пусть его услышат только дьявол и такие же осужденные.
Городские ворота были открыты для них, звонили колокола, вдоль улиц выстроились молчаливые люди. Это почти лишило Аллегрето хладнокровия, он готовился к издевательствам и брошенным в него камням, но только не к этому выжидательному молчанию. Он узнавал верных его дому людей, которые склоняли перед ним голову.
Когда толпа на площади разделилась, освобождая проход, он решил, что сейчас увидит погребальный костер или плаху, где простится с жизнью. Но впереди, словно свет в конце тоннеля, был собор. С противоположной стороны на площадь вывели Франко Пьетро.
Толпа начала роптать. Наверху лестницы рядом с принцессой стоял епископ, позади нее – советники, послы и купцы. Вплотную к Елене стоял красавец в пестром красно-синем наряде, с белым ирисом на тунике. Поскольку Аллегрето хорошо знал английскую геральдику, то с холодной злобой смотрел на Раймона де Клера. Тот не удостоил его вниманием, казалось, он больше интересовался Франко Пьетро, ибо мрачно взирал на него, пока стражники подводили заключенного к лестнице.
Не заметив никаких приготовлений к казни, Аллегрето решил, что Елена только огласит здесь приговор, а исполнят его солдаты в другом месте. Шум толпы стал громче, возбужденнее.
В сопровождении стражников они вместе с Франко поднялись по лестнице. Он думал, что почувствует унижение, но ощутил только горечь победы от сознания, что Риата делит его участь. Если она решила порадовать его хотя бы таким образом, тогда в этом есть смысл. Аллегрето закрыл глаза. Раз в жизни он мог позволить себе расслабиться, не думать о защите.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113