Он с улыбкой взял ее белого короля и поставил в центр доски.
– Ты не худшая.
Элейн молча смотрела на короля из слоновой кости, немного расстроенная тем, что далеко не столь искусна, как себе представляла. Его фигуры, вырезанные из темно-красного прозрачного камня, блестели в свете лампы.
– Я учился играть с отцом. И никогда не выигрывал. – Он перекинул ногу через резной деревянный подлокотник. – Но у Франко Пьетро я мог выиграть пять из семи партий.
Элейн подняла глаза. Он выглядел большим черным котом, лежащим на стуле и наблюдающим за нею.
– Ты с ним играл?
– Много раз. До того как он изгнал меня.
– Вы когда-то были друзьями?
– Никогда. Мой отец позволил Риате взять меня, семилетнего ребенка, в заложники как гарантию их соглашения. Не знаю какого. Франко был на несколько лет старше и очень не любил незаконнорожденного отпрыска Навоны. – Пират улыбнулся. – Я не пошел исповедоваться их жалкому священнику, который хотел от меня больше чем исповеди. Тогда Франко раздел меня перед всей семьей, в том числе перед женщинами, а потом водил на поводке, как собаку. И я ножом выколол ему левый глаз.
– Господи! – воскликнула Элейн.
– Один из нас убьет другого, Елена. Это несомненно.
Она покачала головой.
– Полагаю, я не смогу отговорить тебя от этого?
– Чтобы я ждал, пока он явится за мной? – Пират указал на доску. – Неудивительно, что ты проигрываешь в шахматы, принцесса.
Элейн встала.
– Ты сказал, что Риата держал в заложниках и меня. Просто чудо, как я осталась в живых.
– Да. Но ты представляла для них ценность. Они были уверены, что ради тебя Кара убьет Меланту.
Он явно хотел поразить ее, она это видела. Уму непостижимо. Кара, ее сестра, могла убить леди Меланту? Вообще кого-либо убить? Нелепо. И все же Элейн отвернулась, как будто, закрыв глаза, можно было вычеркнуть из памяти мольбы Кары, ее безумный взгляд, холодное спокойствие в голосе крестной, когда та говорила, что Элейн должна выйти за Риату и здесь уже ничего не поделаешь.
– Кара пыталась, – сказал он. – Только не имела для этого ни сноровки, ни мужества.
– Слава Богу. Я бы не хотела, чтобы она из-за меня совершила убийство.
– Нет? Ты ведь только что поклялась убить меня из-за Маттео, если понадобится. Но тут, я полагаю, есть разница.
Элейн поджала губы.
– Трудные вопросы ты предлагаешь своей совести.
– У меня их накопилось предостаточно. И тебе предстоит их обдумать.
– Ты считаешь, что женщина способна думать самостоятельно?
Пират громко засмеялся:
– Я пробыл на службе у Меланты не один год, дорогая. Неужели ты полагаешь, что я могу считать иначе?
Близость пирата к ее крестной ошеломила Элейн, но она скрыла потрясение.
– Некоторые мужчины думают именно так.
– Некоторые мужчины – глупцы. И некоторые женщины – тоже. Я бы не хотел оказаться в твоем положении. Чтобы моя жизнь, как у тебя, зависела от ловкости твоей сестры.
– Но я, кажется, еще жива. Элейн слегка обидело предположение, что ее сестра – дура, хотя Кара и правда не обладала слишком острым умом.
Пират смотрел на нее, качая головой.
– А что бы сделала ты на ее месте?
– Лучше объясни, как получилось, что я вообще оказалась в плену у Риата?
– Увы, мы слишком беспокоились о твоей безопасности. Принц Лигурио знал, что умирает... мы все знали это за месяцы до его смерти. У нас было время подготовиться. Ты была слишком важна, чтобы остаться без защиты, и слишком молода для замужества. Поэтому тебя решили посвятить в сестры его аббатства, куда, он думал, уйдет Меланта после того, как похоронит его. Ты отправилась туда раньше с эскортом из десяти рыцарей, и пришло известие, что ты прибыла. Ты что-нибудь помнишь?
Элейн покачала головой:
– Нет... о женском монастыре?
– Не помнишь о захвате, о драке?
Она снова покачала головой:
– Нет.
– Ты была слишком мала. Года четыре. Не знаю, как они тебя выкрали – то ли случайное похищение, то ли нашелся предатель внутри монастыря. Но, заполучив тебя, они уже могли влиять на Кару. Она хранила это в тайне, даже я не догадывался, хотя подозревал неладное. К тому времени мы направились в Англию, пока Меланта всем лгала. – Он сухо засмеялся. – Даже моему отцу. В своих делах Меланта всегда была независима сверх меры. Думаю, в большой степени за это он и любил ее.
– Моя сестра никому не сказала? – нахмурилась Элейн.
– А кому бы она могла сказать? Мы знали, что среди нас есть человек Риаты. Мой отец послал меня охранять Меланту, а Каре было хорошо известно, что я уничтожу ее в тот же момент, как только обнаружу, что она собирается сделать.
– Я думала, ты любил ее.
– Любил.
Глядя на черно-белые квадраты шахматной доски, Элейн вспомнила сестру и то гробовое молчание, которым в их семье было окружено Монтеверде.
– Бедная Кара.
– Да, бедная Кара, – усмехнулся пират.
– Я не знаю, как поступила бы на ее месте. Думаю, так же.
– То есть сделала бы попытку, но с уверенностью, что все испортишь? Пощадила бы собственную душу ценой того, кого любишь?
– Разве можно считать ее за это виновной? Они же просили ее совершить убийство.
– А ставкой была твоя жизнь. Глупый кролик из Монтеверде, у нее не хватило твердости ни совершить убийство, ни даже спасти тебя. В этом главная слабость всех Риата – они всегда неправильно судят о возможностях тех, кого используют. Ты была обречена с того момента, как они тебя захватили.
– Я живу.
– Да, это чудо, достойное святого.
Или достойное ангела. Темного, могущественного, равносильного задаче. Да, она жива. Только не благодаря действиям Кары или леди Меланты. Всю жизнь она верила в своего ангела-хранителя, чувствовала, как он стоит в тени, чтобы защитить ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113