Краем глаза она видела серебряную серьгу, гладкое мускулистое плечо. Ее возмущало собственное желание. Как одна его красота могла привлекать ее к нему? Это не любовь, которую она чувствовала к Раймону, не супружеская обязанность, которую она должна выполнить по отношению к настоящему мужу. Это непристойное, греховное вожделение.
Наконец она познала себя. Все, что говорили ей Кара и леди Беатрис, – правда. Она распутное, нецеломудренное существо, лишенное даже постоянства. Она могла сопротивляться. Из верности Раймону, из чувства собственного достоинства, из гордости, в конце концов. Но вместо этого прикоснулась к нему губами. Он крепко поцеловал ее шею, сжал зубами мочку уха, и она яростно ответила ему. Словно кошка, готовая принять своего леопарда, укусила его за плечо.
Звук, который он издал, походил на шипение пантеры в чаще леса. Он без видимых усилий отстранил ее от себя, держа на расстоянии вытянутой руки. Оба тяжело дышали.
– Так вот что вам нравится? – с опасной улыбкой спросил он. – Какое оружие имею, тем и пользуюсь.
– Для чего?
Элейн не знала. Ее переполнял гнев, а он был прекрасен, безупречен, возбужден и заявлял права на ее тело. Обычная угроза превратилась в нечто большее, когда он сжал пальцами ей грудь и обвел ее круговым движением, спуская рубашку. Потом улыбнулся, больно уколол ногтем и снова нежно погладил кожу. Элейн отпрянула, но он последовал за нею, медленно подталкивая ее, пока она не вжалась спиной в стоящие у стены ящики. Теперь она испугалась по-настоящему. Она в ловушке, нескромно обнаженная, рубашка спущена до талии, связывая руки в локтях. Он ее предупреждал, угрожал ей, говорил, что ее ждет, а она этому не верила. Она как-нибудь спасется, ведь ангел-хранитель всегда приходил ей на помощь... Но край ящика больно впился в бедро, спущенная рубашка мешала двигаться. Опершись на руки, пират держал ее в заключении, словно хотел доказать ей, насколько она беспомощна. Элейн не могла дотянуться до него, чтобы укусить или поцарапать.
Он наклонился к ее груди, сжал зубами сосок. Она вздрогнула от острой боли, почувствовала, как он усердно его сосет, распространяя огонь по всему ее телу, и откинула голову, пытаясь отстраниться. Пират лишь сильнее прижал ее к сундуку, а потом стал что-то нащупывать между ними рукой. Элейн неистово заметалась, когда обнаженный член уперся в то место, куда он хотел его направить.
– Соглашайтесь! Вы моя жена, – процедил он сквозь зубы и сделал резкий толчок.
Она вскрикнула, но его это не остановило. Наоборот, он еще сильнее надавил, потом снова и снова, пока одним движением не вошел в нее. Пронзительная боль заставила Элейн вцепиться в меховую полость на сундуке. Затем в яростной попытке отбросить его она приподнялась на локтях, а поскольку он прижимал ее лицо к своей груди, она вонзила в нее зубы.
Пират только зашипел. Глаза у него были закрыты, голова откинута, тело напряглось, толчки стали быстрее и глубже. На секунду он замер, и Элейн снова укусила его, ощутив на языке кровь. Он выгнулся, по телу прошла судорога.
– Черт возьми, – прорычал он, с силой входя в нее последний раз. – Пощадите меня, дорогая.
– Пощадить? – крикнула Элейн. – Да будьте вы прокляты!
Он освободил ее и так быстро отпрянул назад, что она не успела пнуть его ногой. Элейн натянула на грудь рубашку, села и, одергивая подол, увидела кровь на бедрах... теперь ее собственную, настоящую.
– Бог вас покарает.
Внезапно Элейн вскочила и схватила его кинжал. Но пират сжал се запястье, прежде чем она успела прикоснуться к нему.
– Не надо, – тихо сказал он. – Давайте жить, не опасаясь друг друга.
Элейн хрипло засмеялась:
– О да! Чего нам бояться?
Пират ласково погладил тыльную сторону ее запястья большим пальцем.
– Миледи, вам незачем бояться меня. С этой ночи ваша защита – дело моей чести. Теперь мы женаты, независимо от того, давали клятву в церкви или нет.
Элейн опустилась на свою брачную постель – кованый сундук.
– Мне больно, – процедила она, словно это было худшее, что с ней произошло.
– Это вам не нравится?
– Нет!
Пират дотронулся до плеча, и она увидела на его пальцах кровь.
– Понимаю. Вам нравится делать больно только мне. Удивительно было смотреть на него, зная, что это след от ее зубов. Она поставила на нем свой знак. Собственное клеймо. Элейн почувствовала мрачное удовлетворение. Она слышала, как он медленно вздохнул. Она встретила его взгляд. Черный леопард наблюдал за нею из чащи ночного леса.
– Можете делать мне больно, если это доставляет вам удовольствие, – сказал он. – Но лишь наедине и только собственным телом.
Элейн облизнула губы и отдела взгляд.
– Какой услужливый новобрачный, – горько сказала она.
– Скоро вы поймете, что так оно и есть.
Рейвен обнял ее, прижал к груди. Элейн по-прежнему ощущала вкус его крови на языке, вдыхала его запах, смешавшийся с ароматом ее собственной, пахнущей дождем кожи. В этом не было ни изысканности, ни учтивости, ни возвышенности духа. Все земное, как сама пещера. Что-то глубокое, потаенное, о чем не говорят при свете. С того места, где они стояли, Элейн видела блеск камней на рукоятках кинжалов. Она больше не попытается их схватить, приступ ярости уже позади. Но даже при всем желании она не смогла бы до них дотянуться. Значит, и сейчас, держа ее в объятиях, пират ничего не упускал из виду.
Когда она шевельнулась, чтобы освободиться, Рейвен сразу отпустил ее. Элейн медленно скользила взглядом от его сапог к черным штанам, его полускрытой мужской части, которая заставила ее покраснеть, к его широкой груди, плечам, к лицу Люцифера, низвергнутого с небес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113