Он и сам это понимал. И был зол на себя за то, что позволил себе играть в ее игру.
Именно поэтому она и разделась, демонстрируя свое роскошное тело. И он буквально пожирал его глазами, упиваясь исходящим от нее запахом секса.
– Сядьте и прикройтесь.
Но королева подчинялась ему только днем, и то под нажимом.
– Благодарю вас, я сяду, – нежно проворковала Джорджи. – А что касается одежды, то без всех этих многослойных складок так легко и прохладно.
Слава Богу, что они оказались в стороне от дороги и вокруг не было ни души. Не то какой-нибудь путник предложил бы ему царский по щедрости выкуп за эту обнаженную женщину, если бы увидел ее сидящей на нем верхом, пытавшейся сделать его рабом своей сексуальности.
Но ведь и она могла стать его рабой… Он гнал от себя эту крамольную мысль.
– Хватит меня искушать.
– Искушать? Я разделась, потому что мне жарко.
Она видела, что он хочет ее, что дозрел. Чувствовала это каждой клеточкой своего тела.
– Думаю, вы не единственный, кто согласился бы мне помочь добраться до Англии.
Он решил не сдаваться, чего бы это ему ни стоило. А она решила добиться своего.
– Но я могу попытаться найти кого-нибудь в Сефре… Прогуляться там голой. Уверена, желающие найдутся.
– Отвезти вас в Англию за бесплатное удовольствие? Что же! Встаньте завтра обнаженная посреди дороги, ханум. Мужчины будут у ваших ног, ханум, у ваших голых ног. Будут совокупляться с вами прямо на дороге, радуясь, что западная женщина оказалась столь доступной…
– Знаю, что будут, – ответила Джорджи с яростью. – Они, но не вы!
– Совершенно верно, не я. – Он шагнул в темноту, оставив ее одну, охваченную самыми противоречивыми чувствами.
Еще один день. Он не остался равнодушен к ее наготе, как хотел показать. Напротив. Чувствовалось, что он возбужден. Это было ей на руку. Если бы только она могла прикоснуться к нему.
При одной мысли об этом Джорджи бросало в жар. Чарлз Эллиот не святой. Он желает ее. Но умеет скрывать свои животные инстинкты. Значит, надо хорошенько его раздразнить. И тогда, может быть, он не оставит ее в Сефре.
Она и не думала, что соблазнить его будет так трудно!
Она не знала, где он провел прошлую ночь. Проснувшись утром и услышав, что он вернулся, она обернулась простынями и вышла из палатки со смиренным видом.
Он молча протянул ей апельсин. Да и что он мог сказать после вчерашнего? Он знал, как она прекрасна. Знал, что она без смущения прошла бы обнаженная по площади Сефры, только бы добиться желаемого. Он уже было решил миновать Сефру и пройти другим путем, чтобы мужчины не могли насладиться зрелищем ее наготы. Эта мысль потрясла его. Откуда это чувство собственника в нем, столь яростно сопротивлявшемся соблазну!
А ведь им предстоит долгий путь. Глупо было бы идти кружным путем, минуя Сефру, в то время как он мог продать там лошадей и запастись провиантом, чтобы иметь возможность пересечь пустыню Калахари и добраться до порта Дар-эль-Рабат. Им предстояло не меньше двух недель трястись на верблюде, потом морем добираться до Камеруна, затем до Сьерра-Леоне и, наконец, до Англии. Единственный вопрос, который еще не был решен, – с ней или без нее?
В любом случае это не ускорило бы его продвижения. Она же была одержима желанием попасть в Англию с ним или без него. Ему не хотелось даже думать, на что она готова была ради этого пойти.
Черт бы побрал ее, его и судьбу. Черт бы побрал ее обнаженное тело под этими тряпками. Ни о чем другом он не мог думать. Она добилась своего, эта роскошная дама. Доказала ему, что он не великомученик, не каменная статуя. Что его воля не может победить его мужское начало. И что он ничем не отличается от мужчин, которых она знала в Вэлли.
Он желал ее…
Но нет, для этого еще не наступил момент. Так быстро он не сдастся. Посмотрит, как далеко она способна зайти.
Он умеет быть терпеливым. Он ждал тридцать лет возможности отомстить. И мог подождать еще ночь, а то и две недели.
Лишь тогда эта ханум получит от него все, что пожелает. Нет, только то, что он захочет ей дать, и непременно на его условиях.
Ей следовало сделать еще одну попытку, но действовать жестче. До Сефры оставалось не более полудня пути. Предстоящую ночь они проведут в оазисе Кетсемет, и для нее это последний шанс одержать над ним верх. Ей придется сделать все возможное и невозможное, чтобы он взял ее с собой.
Раздеваться перед ним бесполезно. Более действенной оказалась угроза прогуляться голой по Сефре.
У него появилось чувство собственника. Ей удалось расшевелить его, хотя он и отказывался признаться в этом. Именно поэтому он и сбежал от нее прошлой ночью.
Но он не из тех, кто признает власть плоти. Считает это слабостью и будет всячески сопротивляться, подавляя в себе желание.
О да, в этом был смысл. В ту первую ночь в Вэлли, когда Джорджи явилась к нему, она застала его врасплох. А теперь он ее желал. Или почти желал. И его охватывала жгучая ревность при мысли о том, что мужчины могут увидеть ее обнаженной.
Она знает, как возбудить мужчину, знает, как нелегко ей противостоять, увидев ее наготу. Ночью она наверняка будет за ним наблюдать.
Прошлой ночью что-то вызвало его ярость.
Возможно, вспыхнувшее желание.
Но подавляющий в себе плотские инстинкты мужчина может стать идеальным любовником.
Она должна сделать все, чтобы он потерял над собой контроль и овладел ею вопреки рассудку.
До Сефры оставалась всего одна ночь. Вряд ли ей удастся его соблазнить. Надо найти дюжину других, готовых сопровождать ее в Англию.
Но какой ценой? Сколько ночей ей придется отработать, ублажая мужчин, для которых она не будет значить ничего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58