я наблюдал за тобой эти две ночи. В том сооружении внизу есть нечто, что пугает тебя до безумия.
Дело не в алтаре, подумала она. Что бы он ни увидел, что бы ни приснилось ей, это не имеет отношения к алтарю.
– Это алтарь и исповедальня. Кто-то из предков, не имевший постоянного пристанища, нашел его на Востоке и привез сюда. И в нем нет ничего таинственного и злого. Его установили у стены, и никто не осмеливается сказать вслух, что нужно от него избавиться.
– А позади что?
– Просто стена... Запретная...
– Ты оба раза входила в дверь исповедальни и исчезала.
– За дверью ничего нет.
– Это только так, кажется, потому что спустя двадцать минут я находил тебя там, на полу, без сознания.
– О! – Сны? Крики? Наказания? – Это невозможно.
– Но днем...
– Это просто стена, Алекс. Все остальное ты придумал.
– Но тебя-то я не придумал. – Впрочем, иногда ему так и казалось, особенно в те дни после ее отъезда из Миэршема. Но он гнал от себя эти мысли, старался не думать о том, что чувствует сейчас, когда сидит рядом с ней на ее узкой девичьей постели.
– Мне не хочется говорить об этом.
– Хорошо, не будем.
– Ты должен уехать.
– Нет, – заявил Алекс. – Об этом не может быть и речи.
Франческу наконец сморил сон, а Алекс втиснулся в неудобное кресло, единственное в этой комнате, до того узкой и маленькой, что Франческа, с ее стремлением к свободе и увлечением живописью, чувствовала себя здесь, как в клетке. Недаром при первой же возможности она вопреки воле тетушек уехала в Берлин, где занялась своим любимым делом.
Златокудрый мальчик Кольм, кумир двух старых дев, поселил Франческу в пансионе, где жила Сара, и вряд ли это было совпадением. Именно там Франческа и ждала Кольма.
Кольму были подчинены все, поскольку он обладал выдающимися способностями и руководил всем процессом. У него была такая же тактика, как у знаменитой исполнительницы экзотических танцев, – заставлять всех ждать.
Алекс скрестил ноги, устраиваясь поудобнее. Такая безобидная комната. Увидев Брейдвуд, он почти готов был поверить в историю Франчески. Если бы не было Кольма.
Но Кольм вырос здесь, и это означало, что обыденность может породить не только убожество, но и зло.
А зло расползается повсюду.
И Алекс должен его остановить. Остановить Кольма. Это дело всей его жизни.
И никто не сможет ему помешать.
Он ей привиделся, решила Франческа, проснувшись на следующее утро и обнаружив, что в комнате никого нет. Все это было так страшно: ее ночные прогулки; ее сны, похожие на явь; появление Алекса, его ненависть к Кольму и совпадения...
Алекс появился здесь не случайно. Он, великолепный тактик и намеренно дал ей уйти, чтобы она привела его к Кольму.
Если бы только она увидела Кольма, предупредила бы его об опасности.
Но ты же видела его вчера – прошлой ночью... разве нет?
Нет – это ужасно, нет... Ее вновь охватила тревога. Это не был Кольм. Кто-то другой. Связанный с таинственной Аббатисой, о которой говорила Сара.
Верно. Речь шла об этом и о семенах.
Франческа немного успокоилась. Посадка семян. Она увлекалась этим в детстве, и в результате получился цветник, где они с Клариссой теперь собирали цветы.
Они и сегодня туда пойдут, как вчера и позавчера.
Некоторое однообразие, но оно успокаивает. А все остальное – результат ее снов.
Алекс осторожно спустился с чердака, где спрятался на рассвете, чтобы Франческа не обнаружила его, когда проснется, и сейчас рассматривал ее комнату, которая все еще хранила ее запах.
Комната выглядела достаточно мрачной и навевала тоску. Бедная маленькая Франческа не знала детства, тетки превратили ее жизнь в настоящий ад.
В углу, правда, все же стоял мольберт, значит, рисовать ей не запрещали. На полке он увидел ее рисунки и взял один с изображением юноши. Наверняка Кольм.
Она рисовала его с любовью. Светлые глаза полны оптимизма; лицо открытое, юное, чистое, без следов порока.
Что же повлияло на него в детстве, что превратило его в харизматического лидера, которому удалось повести за собой легионы мужчин и женщин, заставить их выполнять его волю?
Алекс не увидел этого в миниатюрном портрете. Он лишь почувствовал руку Франчески и понял, что она рассказала о себе правду. Быть может, не всю.
Теперь он ей почти верил.
Хотел верить, потому что по-прежнему желал ее и не мог смириться с тем, что она – неотъемлемая часть замыслов Кольма Хейнрикса.
И в этом была его слабость.
Алекс раздраженно подумал, что теряет драгоценное время. Но что-то в этом портрете врага завораживало его. Он понял, в чем притягательность Кольма.
Кольм излучал красоту и уверенность... безграничную веру в будущее. И был близок к достижению цели.
Были тысячи причин, благодаря которым Кольм возвысился над толпой. И всего одна, чтобы уничтожить его.
Алекс поставил портрет на полку, но тут же снова взял его.
Что-то было не так; подставка казалась толстой, словно ее чем-то набили.
В стане врага все вызывает подозрение.
Он вытащил картонку, и стопка тончайшей бумаги выпала из рамки.
Ему не нужно было даже раскладывать и расшифровывать листки; он знал совершенно точно, что это такое. И почувствовал себя преданным. Словно ему вонзили нож в горло.
Эти бумаги с самого начала были у Франчески.
Сара никогда не умрет, мрачно размышляла Франческа, сидя за завтраком. Пока Кольм жив, этого не случится. Значит нужно, чтобы он умер?
Мысль была настолько дикой, что Франческа едва не поперхнулась. Алекс будет вечно гоняться за ним, вечно преследовать ее, и, в конце концов, кто-нибудь погибнет.
Я должна защитить его...
Кого?
– О, моя дорогая, ты так рассеянна сегодня, – заметила тетя Кларисса, разливая чай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90