— Пойми, это нелегко. Придется соперничать с двумя дюжинами милых девственниц, которых он слопает одним махом, как конфетки. Поэтому давай начнем, пока не пришел отец.
— Ты так спешишь?
— Джереми…
— О, я к твоим услугам и готов вынести все…
Но в глубине души он сомневался. Ни в одном учебнике не сказано, как обучать искусству обольщения, одновременно отвлекая ученицу от предмета ее страсти.
Нелегкая задача! Прежде всего необходимо убедить Реджину, что его влечет к ней, и, возможно, так и было бы, не знай он ее всю жизнь и не будь ему тридцать один, а ей — двадцать. Молодые наивные наследницы больших состояний не в его вкусе. Зато Маркус Ролтон, похоже, вошел во вкус, а Реджина почему-то позарилась на него.
— Что ж, вперед, — резко скомандовала Реджина. — Пора переходить к делу.
В ответ Джереми погладил ее по щеке — у нее самая гладкая кожа, самые синие глаза, самый сладкий ротик в мире.
Реджина вызывающе вскинула подбородок, пытаясь отстраниться, но не смогла. Джереми прижался к ней, одновременно наклоняя голову и касаясь своими губами мягких девственных уст. Легчайшая тень поцелуя… Он замер, ожидая ее ответа. Глаза Реджины были закрыты, на губах играла слабая улыбка. Значит, так, ее уже целовали. Прекрасно.
Он снова коснулся ее губ, чуть прикусил нижнюю, нежно потянул.
Очевидно, такого она еще не испытывала. Густые ресницы взлетели вверх.
— О!..
— Это, — прошептал он, — поцелуй мальчишки.
Реджина громко сглотнула комок, застрявший в горле. Конечно, конечно, должно быть что-то большее. Иначе мужчины не возбуждались бы так из-за простого соединения губ и не имели бы любовниц, если уж на то пошло.
Джереми снова нагнул голову, сминая ее рот, пробираясь языком между зубами, чем потряс Реджину до глубины души.
Так вот оно — этот жар, влага, запретное вторжение! Она резко дернулась и с бешено бьющимся сердцем уставилась на него.
— Это и есть поцелуй мужчины.
— Вот как?
Она поспешно вытерла ладонью рот.
— Это самое меньшее, чего можно ожидать от человека, подобного Маркусу Ролтону, — безжалостно пояснил Джереми как раз в тот момент, когда Реджинальд заколотил в дверь.
— Открывайте, открывайте, — пропел он. — У меня тут чай, и тосты, и горячий шоколад с пирожными!
Джереми отошел, и Реджина на какой-то момент прислонилась к двери, но тут же опомнилась и повернула ручку. На пороге появились отец и горничная, толкавшая перед собой сервировочный столик.
— А вот и мы! Утреннее подкрепление! — жизнерадостно объявил Реджинальд и знаком велел горничной поставить столик и удалиться. — Выпей чая, мальчик мой. Реджина! Ты что-то разрумянилась!
— Устала, — колко прошипела Реджина, поворачиваясь к ним спиной, чтобы налить шоколада. Разум отказывался ей служить после ошеломляющей демонстрации мужского господства.
«Дура, дура, дура», — ругала она себя, усаживаясь в кресло в самом дальнем углу, чтобы разобраться в своих чувствах. Она не способна справиться ни с Джереми, ни с Маркусом Ролтоном. Особенно с Ролтоном.
Она сделала глоток шоколада и нервно облизала губы. Господи Боже, что же это за поцелуй?! Она кажется себе полной глупышкой. Ансилла права: почему женщины ничего не знают? Почему никто не учит их целоваться?
Реджина скосила глаза на Джереми, болтавшего с отцом о пустяках. Мужчины не теряют головы от поцелуев, и это еще обиднее! Она вне себя, от ярости! Джереми же холоден, как кусок льда.
Что ж, еще не поздно отступить: признаться во всем этой милой парочке и закончить на этом игру.
Реджина сжала чашку так сильно, что едва не раздавила. Она не может пойти на это! Стоит только взглянуть на обоих: Джереми преисполнен самодовольства и ничуть не тронут тем, что казалось таким грубым посягательством на ее персону! Отец же ведет себя так, словно за запертыми дверями ничего не происходило, и, вероятно, поздравляет себя с тем, что так ловко все устроил! Нет, она этого не вынесет! Просто кровь кипит от злости!
Можно представить, как они пили в тот день, в Шербурн-Хаусе, за успех их гениального замысла! Подумать только: Джереми, притворяющийся, что вожделеет ее! Высокомерные мерзавцы, что один, что другой!
Джереми должен быть наказан за свое участие в недостойном спектакле, отец — за вмешательство в ее дела, и какое значение имеют те унижения, через которые ей придется пройти?!
Она заставит страдать Джереми. Но как? Как?! Что, если заставить Джереми влюбиться в нее?!
Великолепно! Изумительно! О, так ему и надо! Каким это будет триумфом — завлечь Джереми, покорить, а потом бросить на глазах у всего Лондона! И при этом делать вид, что преследуешь Ролтона!
Вот это замысел! Если она сможет стерпеть и смириться с омерзительным поцелуем. Вздор, она все перетерпит. Да и что такое поцелуй? Меньшее из зол, которых можно ожидать от Ролтона.
А как насчет большего?
Что ж, она много лет провела в деревне. Конечно, животные не целуются, так что… Черт, да перестанет она думать об этом поцелуе? Похоже, нет. А что, если напроситься еще на один, так чтобы немного освоиться? В конце концов, люди ко всему привыкают! И не так уж это неприятно!
— Итак! — объявил Реджинальд, с преувеличенной осторожностью отставляя чашку. — Прошу меня простить. Нужно написать несколько писем, и, разумеется, вечером нас ждет «Олмэкс». У тебя есть приглашение, Джереми?
— Нет еще, — покачал он головой, бросив взгляд на Реджину.
— Непременно достань! — воскликнула она. — Я очень устала, и придется, пожалуй, посидеть сегодня дома. Но каждая маменька с незамужней дочерью на руках примет тебя с распростертыми объятиями, дорогой Джереми.
— Мне пора, — пробормотал Реджинальд, медленно поднимаясь, словно у него болели все кости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31