— Вам, возможно, не очень приятно появление нового хозяина поместья.— Да, для меня его приезд был потрясением, — согласилась Элизабет, — хотя мы заранее знали о том, что брат Уильяма имел ребенка. Но так как ничего не было о нем слышно, мы решили, что он умер. И вот он так неожиданно появился…Экономка принесла им чай, и викарий стал разливать его по чашкам, пока слова Элизабет еще висели в воздухе. Он протянул ей чашку.— Да, такие обстоятельства могут заставить нервничать.— Естественно. Боюсь, с его появлением снова поползут слухи про первую жену Уильяма.— Уверен, тебе не о чем беспокоиться, — заверил ее викарий. — Слухи совершенно беспочвенны. Просто Ричард был очень хорош собой. Лихой, авантюрный, полная противоположность Уильяму. Поэтому жизнь в России была как раз для него. К тому же он был достаточно молод, чтобы завести семью, обустроить жизнь. К сожалению, Дороти умерла, да и от обоих браков Уильяма так и не получилось наследника.— Да, — кивнула Элизабет. — Ни одного наследника. От обоих браков. Хотя… разве не было разного рода пересудов, когда Ричард уехал?— Пересудов? О Ричарде? Нет, ничего не было, — мягко ответил викарий. — Только о том, что Уильям сильно горевал после отъезда брата.Вот и все. Больше она ничего не могла узнать. Продолжать расспросы без объяснения своих намерений было неприлично.Они попрощались с викарием и еще немного покатались по городу.— Я жила здесь семь лет, — задумчиво проговорила Элизабет, когда они проезжали мимо межевого знака, — и не знаю никого, кроме своего агента. Мы редко развлекались.Иногда мы, конечно, выезжали в Лондон и жили в городском доме, но Уильям не любил таких поездок. Даже не знаю, чем я интересовалась в течение семи лет замужества за Уильямом.— Ты интересовалась собой, — сказала Минна. — Обстоятельства сложились для тебя не самым лучшим образом. Но ты же была так молода.— Я сама сделала свой выбор. — Элизабет вздохнула.— Иногда молоденькие девушки делают неверный выбор. Я уверена, что к твоему выбору приложил руку твой отец. Но теперь с прибытием Николаса ты сможешь начать новую жизнь.— Если бы я могла.— Тебя ничто не останавливает, — заметила Минна. — Пройдет год формального траура, и ты снова сможешь выходить в люди. Тебе не обязательно запирать себя в Шенстоуне или где-либо еще.— Но что я в результате буду иметь? — прошептала Элизабет.Она не была уверена ни в чем, ни в своих доходах, ни в Питере, ни в возможности жизни за пределами Шенстоуна. Ни в том, что ее отец когда-нибудь перестанет залезать в ее карман.— У тебя будет все, — сказала Минна, — потому что ты будешь свободна.Николас снова спустился в тоннель. Поначалу, когда он вышел в сад, у него не было такого намерения.Но он заметил, что неосознанно направляется к дальнему концу сада и немного забирает влево, в сторону поля.Стоял яркий полдень, на небе не было ни облачка. В Шенстоунё вовсю бушевала весна.Никогда в жизни он не ощущал привязанности к чему-либо или кому-либо. Сейчас же он чувствовал потребность поддаться очарованию Шенстоуна. А также соблазну остаться с ней. Ее губы, ее тело будут его до конца дней.:. Неосторожный мужчина, без сомнений, попадется в ее ловушку.Он сделал широкий полукруг и проследил путь, по которому той ночью прошли люди с факелами. Он тогда искал справа, а Элизабет и ее отец слева.Разве не Элизабет нашла вход? О котором говорила, что ей ничего не известно? Что-то здесь было не так. Он перешел на ту сторону поля и проследил ее путь.Немного назад, чуть вперед, и вот он уже ясно представлял, как она передвигалась той ночью. Она могла двигаться только одним путем. Ведь если бы она отошла в сторону на какие-то два метра, вход обнаружил бы кто-нибудь другой.Боже, Элизабет…На этот раз двери, расположенные вровень с землей, открылись без усилий, и он, оставив их открытыми, спустился во тьму.У основания лестницы все еще висел фонарь. Николас чиркнул спичкой и зажег ее.Двадцать шагов, и он у заветной комнаты.Его худшие опасения подтвердились. Освещенная фонарем комната была совершенно очищена от углей и всего мусора.Его враг Невидимая Рука и сюда добрался.Николас намеренно встал на линии огня, но враг обогнул его и нарушил все остальное.Напрашивался единственный вывод: один из пятерых в Шенстоунё и был его врагом.Виктор, Питер, отец Элизабет, Минна… и Элизабет.Получалось именно так, как он себе представлял: она могла больше всех получить, но и больше всех потерять. Самый сильный мотив — самые сильные руки.Его беспокоило, что он проигнорировал свой инстинкт и все знаки, которые должны были его насторожить.Черт, он слишком сильно расслабился.Или враг спланировал его слабость?А теперь?..Что теперь? Он понимал, в чем дело. Шла борьба нервов и коварства. К нему пришло понимание методов, которые использовал его оппонент.Николас знал о своем враге больше, чем тот думал.Он знал, что враг храбр и немного безумен. Хорошо приспосабливается. Никогда не сдается. Нуждается во внимании и одновременно ищет укрытия. Хочет получить признание и предпочитает одиночество.Более того, никто бы и не подумал, что его враг…Один из пяти.Или они все.Они играли в игру, которая руководствовалась намерением «подождем и посмотрим»…Элизабет напряженно мыслила. Должно быть что-то еще. Обязательно должно быть.Может быть, она пропустила какую-нибудь деталь на чердаке? Там еще были старая мебель и сундуки с одеждой. Кто знает, вдруг что-нибудь можно обнаружить в кармане одного из пиджаков Уильяма?Неужели она действительно дошла до такого отчаяния?— Я слышал, ты сегодня ездила в город, — сказал отец, входя в гостиную, где Элизабет сидела с вышивкой, не вызывающей в ней никакого интереса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95