Элизабет красивая женщина. А как известно, мужчины любят доверять тайны красивым женщинам.Отец Элизабет вопросительно взглянул на Питера.— Что конкретно ты имеешь в виду?— Послушай, мы оба желаем Элизабет только добра. Следовательно, будет вполне логичным, раз уж вы все равно оба остаетесь в Шенстоуне, если она… познакомится с Николасом поближе. Может, она разузнает что-нибудь такое, что сможет использовать в своих целях?— Я тоже так думал, — согласился отец Элизабет. — Возможно, ей удастся узнать нечто, что докажет несостоятельность его претензий на титул.— Точно.— Бесспорно, — добавил отец Элизабет.— Она должна знать все. И у нее больше всего шансов что-нибудь раскопать. В конце концов, будут моменты, когда нас просто не будет в Шенстоуне.— Верно. Бывают вещи, о которых джентльменам лучше не знать.— Да, ты совершенно прав, Фредерик. Думаю, мы сможем убедить Минну остаться здесь в качестве компаньонки. Чтобы присматривать за Элизабет.— Великолепная идея, — воскликнул отец Элизабет. — И если у нас все получится, что-нибудь обязательно произойдет. И тогда ты сможешь…— Тогда я буду чувствовать себя спокойно, — сказал Питер. — Важно, насколько спокойно я буду себя чувствовать.— Вполне, — согласился отец Элизабет. — Одна маленькая вещь может вызвать крупные последствия. Что ж, тебе остается поговорить с Элизабет, а потом мы просто подождем и посмотрим. Глава 7 — Эй… Элизабет! Элизабет!— Отец?Был уже поздний полдень. Николас после нескольких часов соблюдения необходимых легальных процедур и подписания бумаг уехал провожать мистера Гиддонза на четырехчасовой поезд в Лондон. Она была утомлена и совершенно не настроена отвечать на вопросы отца.Однако он настаивал, пытаясь получить у нее информацию. Или деньги.Конечно, он же хотел знать о цели визита мистера Гиддонза.— Тихо. — Отец втянул ее за руку в свою спальню и закрыл дверь. — Клянусь, в твоих слугах нет ни капли преданности. Они донесут Николасу, и все будет испорчено. Присаживайся, моя дорогая девочка. Расскажи мне все.— Все? Нет никакого «все», отец.— Тогда зачем был вызван мистер Гиддонз?— Имущественные дела, которые не могли быть улажены до приезда Николаса в Шенстоун.Звучало правдоподобно; она уже научилась с легкостью лгать. А теперь можно сказать и немного правды:— И еще мы уладили небольшое дельце касательно моей доли.Его уши навострились, чего она и ожидала.— Да? Я думал, что она неприкосновенна.— В какой-то мере да. Но ее можно изменить. Поэтому, учитывая, что я пообещала тебе деньги, определенная сумма была оговорена отдельно и записана на твое имя. Так что у тебя будет полный контроль…О да. Контроль ему был необходим.— …Однако сумма ограниченна. Когда ты ее истратишь, больше денег не будет. Я не дам больше ни цента.— Понятно.Было заметно, как в уме он уже начал прикидывать, на что потратить деньги. Что-то здесь, что-то там.— Сколько? — под конец спросил он. Когда она назвала цифру, он выглядел оскорбленным. Ей было все равно. Деньги, обещанные Николасом в качестве платы за сделку, шли отдельно от ее счета, и для нее такое решение было самым главным. Оно положит конец его постоянным просьбам и заставит ограничить свои бездумные траты.— Но недостаточно.— Что делать! Я не могу большего себе позволить, поэтому впредь советую тебе думать, перед тем как тратить деньги на мифические нефтяные скважины в Сибири.— Нет. У меня есть обязательства, обязанности…— Тогда спроси у Питера. Он разберется, является ли твое дело достойным капиталовложением.— Нет. Мне понадобится больше денег.— Отец, послушай меня. Больше быть не может. Процентов с оставшейся суммы с трудом хватит на покрытие моих расходов, да и то потому только, что мы остаемся в Шенстоуне в ближайшем будущем. Понимаешь? Денег всегда было ограниченное количество, и из остатков средств я выделила тебе часть на твои расходы, так что умерь свой пыл и будь более ответственным.— Уильям бы никогда не подумал, что единственным родственником мужского пола по его линии станет сын его далекого братца. Все, что я надеялся унаследовать, мне уже никогда не получить.— Ничего уже не изменить. Вот что ты никак не желаешь признать. Ничего поделать нельзя. Шенстоун и все остальное принадлежит Николасу, а я теперь всего лишь молодая вдова, у которой есть немного денег, но практически некуда податься.— Но ведь есть твои личные вещи, твои драгоценности…— Да, но это мое. Заперто. И я не трону их ни за что на свете. Даже ради тебя.Она наблюдала за отцом, раздраженно мерявшим шагами комнату.— Мне твое поведение не нравится. — Он все больше горячился.— Что я могу сделать! — Элизабет старалась сохранять спокойствие.— Я подобного не потерплю. — Отец поднял вверх палец и погрозил кому-то невидимому.— Имению на это наплевать, — опять спокойно ответила Элизабет.— Тебе не наплевать, — вдруг успокоившись, сказал он.— Ради твоих причуд я не пойду в приют для бедных, — ядовито сказала Элизабет. — Николас не собирается нас выкидывать на улицу; мы вольны оставаться здесь сколько захотим. Пожалуй, для нас лучшего и придумать нельзя.Но отец не усматривал положительных сторон своей приобретенной финансовой автономии. По крайней мере пока.— Все же он остается загадкой, — произнес он.— Он может оставаться чем пожелает, — отозвалась Элизабет.— Но вдруг есть что-либо, что… может аннулировать его право на наследование, — задумчивым и нарочито медленным тоном проговорил отец.«Я кое-что знаю», — проснулся тоненький голосок внутри Элизабет, а вслух она сказала:— Не могу даже представить. «Можешь. Проблема в том, как доказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95