Жанна уселась на ближайшую к обрыву скамью и, положив руки и подбородок на отполированные перила ограждения, стала смотреть на искрящиеся лазурные волны.
Открывающийся из беседки вид был так прекрасен, что с губ Жанны непроизвольно сорвался короткий счастливый вздох. Необузданная, дикая краса неспокойного океана рождала в ней чувство единения с силами природы и наполняла сознанием того, что и она тоже является частью этого замечательного мира.
Из беседки была видна круто уходящая вниз каменистая тропа, ведущая на пляж. В этот ранний час на ней никого не было, и Жанна вообразила себе грациозных диких коз, которые, легко перескакивая с камня на камень, спускаются к воде. Ей и самой хотелось взглянуть на пляж вблизи, но она решила, что исследует его в другой раз. В беседке было так хорошо и уютно, что Жанна даже не могла подумать о том, чтобы куда-то уйти. Она готова была вечно сидеть здесь, любуясь игрой постепенно успокаивающихся волн…
Так она просидела довольно долго, наслаждаясь ощущением мира и покоя, которое вливалось в нее полноводной рекой, и спохватилась только тогда, когда, бросив взгляд на солнце, заметила, что оно поднялось довольно высоко.
С сожалением покинув беседку, она вернулась на тропу и стала медленно подниматься к усадьбе.
Должно быть, Жанна шла слишком медленно, так как во внутреннем дворе усадьбы, у самых дверей, ее уже поджидала взволнованная горничная-мексиканка в темно-вишневой униформе.
— Сеньор Сэнтин ждать сеньориту, — с неодобрением сказала она и нахмурилась. — Мисс идти за мной, por favor .
Следуя за горничной через прихожую и такую же роскошную гостиную к высоким, с пола до потолка, французским окнам, выходящим на веранду, ограниченную невысокими, словно кружевными перилами из резного туфа, Жанна погасила игравшую на ее губах улыбку. Похоже, слуги Сэнтина не привыкли к тому, чтобы кто-то относился к распоряжениям хозяина с таким непростительным легкомыслием. Что ж, если все в замке вели себя подобным образом, тогда нет ничего удивительного в том, что даже легкий намек на неповиновение вызывал в нем такое сильное раздражение.
Предмет ее нелицеприятных размышлений сидел на веранде, слегка отодвинувшись от стола, застеленного камчатной скатертью. Привлекательная блондинка в шифоновом халате, надетом прямо на ночную сорочку, сидела напротив Сэнтина и глядела на него с откровенным обожанием, которое способно было только повысить его самооценку, никак не наоборот. Впрочем, Жанна тут же подумала о том, что она вряд ли может осуждать женщину за это. Вылинявшие голубые джинсы выгодно подчеркивали мощь его сильных бедер и плоский живот, а белый свитер с высоким горлом не только оттенял смуглый цвет его кожи, но и делал плечи Сэнтина еще более широкими и мощными.
Взгляд, которым Сэнтин наградил показавшуюся в дверях Жанну, выражал крайнее неудовольствие. Впрочем, он постарался как можно скорее спрятать свое раздражение.
— Доброе утро, мисс Кеннон, — приветствовал ее Сэнтин, чуть привставая со стула. — Вы выглядите так, как будто уже давно проснулись. Я полагаю, вы осматривали местные достопримечательности? Охранники, во всяком случае, решили, что вы похожи на человека, который собрался обчистить дом, и мне пришлось убеждать их в обратном. Скажите, вы всегда встаете так рано?
Жанна кивнула.
— Всегда. Когда работаешь в заповеднике, волей-неволей приходится вставать с первыми лучами зари, чтобы полностью использовать световой день — в лесу ведь нет фонарей и настольных ламп. Я привыкла. Впрочем, я и без этого всегда была «жаворонком», а не «совой».
— Ну а Дайана, наоборот, ночная птица, — сказал Сэнтин с такой очевидной насмешкой, что сомневаться в том, какой смысл он вкладывает в эти слова, не приходилось. — Любопытный контраст, верно?
Его замечание было не просто неприличным — оно было грубым и бестактным, и Жанна почувствовала, как в ней шевельнулся гнев. Почему любовница Сэнтина так безропотно сносит эти прозрачные намеки и скверно замаскированное издевательство? Впрочем, судя по безмятежному личику блондинки, ей было глубоко плевать на оскорбления.
— Мы, кажется, незнакомы? — сказала Жанна, поворачиваясь к подруге Сэнтина и улыбаясь ей приветливой, сочувственной улыбкой, — Меня зовут Жанна Кеннон. Мне предстоит прожить здесь некоторое время, и я надеюсь, что мы с вами подружимся.
Блондинка ответила на ее улыбку совершенно пустым взглядом, не выражавшим ничего, кроме легкого недоумения. Глаза у нее были голубыми и прозрачными, как два горных озера, губы — полными и чувственными, а кожа — изумительно гладкой. Несмотря на маленький рост, она была довольно пропорционально сложена и, казалось, целиком состояла из соблазнительных выпуклостей и плавных кривых. Длинные светлые волосы, пребывающие в легком беспорядке, падали на плечи пушистым сверкающим облаком, а лицо хоть и не отличалось классической красотой, было миловидным и свежим, как у капитана школьной команды болельщиц.
— С моей стороны просто непростительно не представить вас, — больше обычного растягивая слова, проговорил Сэнтин, и Жанне пришло в голову, что он по какой-то причине здорово разозлился. — Это Дайана Симмонс, мой очень близкий друг.
— Как поживаете, Жанна? — промурлыкала Дайана и, изобразив на лице отсутствующую улыбку, снова поглядела на Сэнтина с вожделением, которое она даже не пыталась скрыть. — Это совсем не дорого, Раф, — сказала она тем же воркующим грудным голосом. — А какая тонкая работа! Ну, скажи «да», дорогой! Сделай мне этот подарок.
— Я подумаю, — несколько недовольно отозвался Сэнтин и повернулся к Жанне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77