Да, наверное. Но, во-первых, как женщина с очень
высокой самооценкой и до сих пор достаточно успешная, я не могла на шесто
й день совместного проживания признать, что этот крепкий орешек оказалс
я мне не по зубам. И потом, я так долго встречалась с этим человеком и так го
рдилось тем, что мне удалось невозможное Ц затеять личную жизнь с подче
ркнуто монашески существующей «трагической фигурой современности»… Н
у не могла я вот так мигом взять и отменить свой «брэнд». И потом Ц у меня н
е было бы сейчас моей очаровательной Маргариты, которую я назвала так в ч
есть своего обожаемого свихнувшегося Мастера. И я молча шла по улице, хлю
пала носом (взрослая тетка!) и жевала киви.
Правда, Яша, сам того не ведая, сделал мне доброе дело, которое оказалось, о
пять же, миной замедленного действия для него самого. Я шла по улице, поним
ая, что сейчас мне впервые самой впору обратиться к психологу. Ну где я мог
ла найти другого психолога, как не своего бывшего мужа (на тот момент бывш
его, потому что со скоростью бешеной идиотки я умудрилась с ним развести
сь в течение трех недель)! Я приехала к себе домой. Подруга еще не вселилас
ь, муж еще не уехал, он паковал вещи, готовясь к переезду в Питер. Конечно, он
сразу понял, что я «вся в слезах и в губной помаде», но в подробности я вдав
аться не стала. Мы поговорили. Он рассказывал, что уже договорился о новом
месте работы, снова втолковывал мне, что я совершаю не самую прибыльную в
своей жизни сделку, и, главное, сказал мне, что меня очень любит, и попросил,
чтобы я не забыла вовремя предупредить его о том, что уже надумала вернут
ься к нему. Также он сказал мне, что я не настолько занята, чтобы не навещат
ь его в Питере (он Ц ненавистник поездок, это его личная, фирменная фобия),
что мы сможем там чудно проводить время. Я кивала и хлюпала носом. Я уже ки
вала… Потом приехал наш друг, они сели в машину и уехали. А я поехала к ново
му мужу. И все-таки я даже не помышляла о том, чтобы пресечь это все немедле
нно. Наверное, потому, что я все-таки стерва.
Мы прожили вместе еще долгое время. Были праздники, были обиды… но все это
уже было нехорошо. У нас были ссоры, о которых даже и подругам рассказыват
ь было как-то экзотично, они этого просто не понимали. Ну, например, прихож
у я с работы и начинаю готовить ужин. Со вчерашнего дня в холодильнике леж
ит одинокая замерзшая котлетка, которую я машинально отправляю себе в ро
т, благо на сковородке вот-вот зарумянятся сочные бифштексы. Но… Яша устр
аивает грандиозный скандал из-за этой котлетки. Оказывается, все что ест
ь у нас, мы должны делить пополам. Он призывает меня представить, что эта к
отлетка могла бы быть последней в период блокады и голода, и его совсем не
отрезвляет моя шутка о том, что, будь эта котлетка последней, я бы уступила
ее ему и не покусилась ни на крошечку. Но Ц снова слезы (мои), снова валидол
(его).
Я говорила себе, что терпение и труд все перетрут. Ц Я говорила себе, что ч
еловек просто одичал от своего сознательного уединения и аскетизма и чт
о со временем он научится ценить жизнь в мире со своей «половиной». Но вот
незадача, я не учла главного Ц он вовсе не считал меня своей «половиной»,
то есть человеком, самостоятельно мыслящим. Я призвана была быть его тен
ью, его верным псом. Он любил говорить, что тратит на меня много сил и слов, т
огда как женщина, любящая его так, как я об этом говорю, должна была бы пони
мать его по движению бровей. И для него не представляло никакой ценности
то, что является главной моей ценностью Ц то, что я просто дышу и хожу по з
емле. Наверное то, что я принимаю жизнь, откликаюсь ей и к ней тянусь, было д
ля него во мне наиболее убийственно. Он-то сам считает, что удел поэта Ц с
традание. Но я хотела быть не поэтом, а лишь служанкой поэта. И потом, он же с
ам постоянно требовал от меня, чтобы я всегда улыбалась.
По формальным вопросам, связанным с дочерью, мы общаемся и теперь, хотя оч
ень редко. Я вижу, что в нем не изменилось ничего не только после нашего ро
мана, но и после нашего разрыва. По-прежнему я для него лишь маленькая пес
чинка, не оценившая своего счастья находиться в тени гения. Я смотрю на ег
о лицо, вспоминаю, как любила каждую его морщиночку, и понимаю, что да, форм
ально он прав, я не оказалась способной стать песком под его ногами. Почем
у Ц я расскажу вам попозже, когда мы подойдем к обсуждению еще одной проб
лемы.
Но ко мне по-прежнему приходят девочки, верившие некогда, что ради счасть
я быть с ними их ужасные звероватые возлюбленные станут милыми и воздушн
ыми. Моя подруга, у которой без отца растет одиннадцатилетний мальчик, ка
к-то, прогуливаясь со мной по городу, попросила зайти вместе с ней на мину
тку по делу в семейное общежитие, в котором она когда-то жила. В коридоре н
ас обхамило какое-то лохматое страшилище, от которого воняло чесноком и
несвежим бельем. Я поняла лишь, что оно пристает к моей Инне. Потом оно поп
ыталось догнать нас и о чем-то с ней поговорить более мирно. На улице она с
казала, что это и был ее бывший муж, о котором я раньше только слышала, отец
моего любимца Димки, ребенка психически не вполне здорового. Я видела ее
свадебные фото и сразу отметила, что неплохие внешние данные Ц Х единс
твенное, пожалуй, достоинство лица ее избранника, да и то рассчитанное на
представительниц «низшего класса», потому что стеклянные пустые глаза
сразу расставляли все на свои места. «Как тебя угораздило?!» Ц спросила я
ее. «Понимаешь, Ц ответила она, Ц мы встречались всего три недели и сраз
у подали заявление в загс, как за это время я могла разобраться в человеке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102