– Черт! – не выдержал я. И быстро нашел в справочнике нужный номер.
Трубку подняли сразу, словно ждали звонка. И ответил тот же писклявый воркующие голосок.
– Рад вас вновь услышать, красавица.
– Я же вам объяснила, что я…
– Ваша внешность никаким образом не отражается на моих проблемах.
– У вас возникли проблемы? – голосок почему-то разволновался.
– Мне бы хотелось узнать число, когда было написано это письмо.
– Мне бы это тоже хотелось узнать, – усмехнулся голосок.
– Но мы к этому никакого отношения не имеем. Штамп ставится в том отделении связи, где проживает ваш дорогой абонент. Но и они вам на этот вопрос не ответят. За четыре года не только печать истреплется, но и мысли. Вы согласны со мной? Так что еще раз извините. И не занимайтесь глупостями. Письмо четырехлетней давности – это не открытие для Вселенной. Разве что лично для вас. А у нас, случается, приходят письма и двадцатилетнего срока.
– В таком случае – поблагодарите вашего директора за молниеносную работу сотрудников связи, – и я вновь со злостью швырнул трубку.
Черт бы вас всех набрал! Ругался я как мог про себя. Если бы это письмо пришло вовремя! Если бы! Но четыре года – это уже срок. И немалый. Или все-таки это судьба сыграла над нами такую злую шутку. Как знать… Я бы возможно успел приехать к Марине, если бы письмо пришло вовремя. Боже! Мне кажется, я уже начинаю забывать ее лицо. Марина. Смуглая, большеротая, длинноногая. Сколько раз я ее рисовал! Воспроизводил в мельчайших подробностях подвижные черты ее лица. Эти глубокие ямочки на щеках. Эту темную прядь длинных волос, небрежно падающую на лоб. Эти нервные тонкие пальцы, Марина… Я приезжал к ней каждую субботу. Но почему я тогда не приехал? И что она имела в виду, когда писала – знай, если что-нибудь со мной случится – это не просто случайность.
Не просто случайность…
– Это просто случайность. Нам очень жаль, – и он надвинул на лоб широкополую шляпу.
Я сидел неподвижно, до боли сжимая колени своими ладонями. И молчал.
– Мы перепроверили все факты. Поверьте, мы сделали все, что могли. Это просто случайность.
Он говорил монотонно скучающим голосом. Но мне показалось – он лгал. Ему не было безразлично.
– Это не портрет? Да, в ее лице, действительно есть что-то необыкновенное. Не даром ее не любили.
– Я любил ее, – глухо выдавил я. И еще сильнее вцепился в колени.
– Я имею в виду совсем другое. Она была довольно замкнута. Таких не любят.
– А каких любят? – и в моих глазах мелькнула нескрываемая злость. Меня начал он раздражать. Своим подчеркнуто безразличным тоном. Своим подчеркнуто тонким аналитическим умом. Что ему от меня надо? Ведь я его ни о чем не прошу. Это была случайность. И я в нее легко поверил.
Он прочитал в моих глазах все. Резко поднялся и схватился за свой огромный дипломат.
– Почему вы не спрашиваете, как это произошло?
– Я это знаю. Она утонула. Ее больше нет. И для меня уже ничего не имеет значения.
Я почувствовал, как мои колени набухают от боли. Но все сильнее и сильнее погружал в них ногти. Мне становилось легче от физической боли.
Он остановился в дверях. И все-таки не выдержал. И обернулся.
– Хотя, может быть, – он пожал своими широкими плечами. – Это судьба. Если бы немой мог кричать…
Я невольно вскочил с места.
– Слон?
Он кивнул.
– Вы его так называли.
– При чем тут Слон? – почти выкрикнул я.
– Он тогда был у моря, – монотонно продолжал мой непрошенный гость. – И когда начался сильный шторм… Он видел ее… Она уже захлебывалась водой. И если бы он умел кричать… Ведь спасатели были совсем рядом. Но он кричать не умел. Он бросился за помощью. Но было уже поздно…
– Слон, – пробормотал я. – Странно. Слон. Он ее так любил…
– Я знаю. Ему очень больно. Мне кажется, если бы он умел кричать, он сейчас бы кричал от боли.
– Я ее тоже очень любил, – я поморщился и стал внимательно рассматривать свои колени. – И очень люблю. Но не кричу.
– Вы – совсем другое, – и он распахнул дверь. – Жаль, что вы так ничего и не можете мне рассказать. Кстати, моя фамилия Голованов. Если что вспомните, – и он протянул мне визитную карточку. – Но в отделе меня зовут просто Голова, – и он приподнял свою шляпу. И я удивленно взметнул брови. У него действительно, была огромная голова, так не соответствовавшая низкой квадратной фигуре.
Я не знаю почему вспомнил этот разговор, случившийся четыре года назад в моей квартире. И тогда я верил в случайное происшествие. Да и как я мог не верить?
Был шторм. Был свидетель. Была Марина, задыхающаяся от воды. Как я мог не поверить? Но только теперь, спустя четыре года, мне вдруг показалось, что Голова ни на секунду не поверил в несчастный случай. Но факты перевесили его интуицию. Итак, Голова. Я все равно ничего не был в силах решить сам. Мой мозг набух от неясных мыслей. И мне нужна была помощь. Я стал лихорадочно рыться в бумагах. Прекрасно? Прекрасно, что я все-таки сохранил визитную карточку, несмотря на свое безответственное отношение ко всяким бумагам. Итак, Голова. Прошло целых четыре года. И я бы вовсе не удивился, если бы мне сказали, что он уже здесь не работает, что он уехал куда-то или умер, в конце концов! Напротив, возможно, я бы даже облегченно вздохнул, бессильно опустив руки и решив, что одному мне не в силах разобраться в этой загадочной истории. И каково было мое удивление, когда он, сам, собственной персоной поднял трубку. И пробубнил своим монотонным, скучающим голосом:
– Голованов у телефона.
– А я думал, что вы уже умерли, – не выдержал я и улыбнулся.
– И не собираюсь, – ответил он мне тем же тоном. – Скорее это произошло бы с вами.
1 2 3 4 5 6