Мы найдем его быстрее полиции.
– Это всё?
– Да, босс. Я обещаю. Промаха не будет.
– Надеюсь, вы оставили свою машину не ближе квартала от моего дома?
– Да, босс.
– Действуйте.
Карло-Умник покинул «Мулер-Билдинг» с несколько иным настроением, чем вошел в него. Когда он поднимался по ступеням, то был зол, растерян и в сердце его стучало ощущение катастрофы, которая произошла вопреки его воле и не по его вине, но в которой обвинят его.
Теперь он чувствовал себя, как приговоренный преступник, получивший отсрочку исполнения приговора для того, чтобы исправиться и стать полноценным членом общества.
Теперь мистер Бенелли вовсе не чувствовал катастрофы. Он верил, что всё переиграет, всё исправит и снова будет в фаворе у своего босса.
Да что там говорить – он и сам босс! И какие-то Ораны Ортодоксы Мулеры ему не указ. Он знает, как ему делать свои дела. И он устраивает дела мистера Мулера исключительно из благорасположения к этому приятелю юности.
Подумать только, что потомственный жулик и наследник синдиката когда-то вместе портили девчонок и обирали подвыпивших механиков транспортных термопланов в портовых районах. Но и теперь они вместе. Их отношения осложнились. Но как иначе? Слишком разное положение в обществе они занимают. Однако мистер Мулер не к кому-то, а именно к Карло-Умнику обращается тогда, когда нужно сделать что-то быстро, тихо и не вполне законно.
Нет, нет, нет, что ни говори, а мистер Бенелли имел все основания для гордости.

Карло-Умник действительно оставилсвой экипаж на расстоянии – что-то около квартала от «Мулер-Билдинг». Тому было несколько причин, и просьба мистера Мулера занимала среди них не первое место.
Паромотор Карло-Умника был примечателен. И он не видел причин, по которым ему следовало бы афишировать свое знакомство с главой синдиката. Странные связи людей будоражат неокрепшие умы.
Особенность этого экипажа в том, что кузов его был заказан у одного из самых модных мастеров, художника в своем роде, который делал машины для популярных и весьма преуспевающих людей. Такой кузов паромотора был верхом респектабельности.
Но Карло и себя полагал художником в своем роде и ценителем прекрасного. Поэтому он настоял на том, чтобы дверки и некоторые другие плоскости кузова были украшены чеканными барельефами накладного серебра, с изображениями сюжетов одного из популярных, но скандальных художников-графиков.
Просьба была выполнена. И теперь кузов автомобиля покрывали гипертрофированные и весьма откровенные эротические сцены, огромные фаллосы, приделанные к маленьким существам, и женщины с весьма избыточными прелестями.
Карло находил это красивым, эффектным и забавным.
Сверкающий на солнце паромотор стоял у кромки мощенного пиленым камнем тротуара Глоб-Роад, возле чугунного, массивного основания фонаря.
Подле машины топтался без дела подручный мистера Бенелли – Шмидт. Этот человек был водителем, телохранителем и в некотором смысле даже единственным другом Карло-Умника.
Клаус Шмидт – Давилка Ironing-press – гладильная машина или давилка, так звучит прозвище самого страшного человека в преступном мире Mock-Way-City.

Шмидт – громила Карло-Умника. Далеко не всякий мог произнести его прозвище безнаказанно, хотя втайне Шмидт одобрял его. Давилка Шмидт звучало устрашающе и соответствовало сути. В то время как, например, Карло-Умник – звучало довольно-таки двусмысленно, если учесть, что у босса вместо мозгов темперамент.
Исполинское, могучее и смертельно опасное существо было создано природой с огромным запасом живучести, прочности и мощи. И создано было с единственной целью – внушать страх и причинять боль. Много страха и много боли.
Клаус носил лиловый, как у босса, линялый плащ, сшитый из лоскутков кожи… Недоброжелатели тихо злословили, что вроде бы из шкурок крыс… На лысой голове Клауса плотно сидел картуз из кожи. Его маленькие глазки скрыты темными очками с перекрещенными серебряными косточками на переносице.
Клаус Давилка Шмидт считал себя исключительно стильным парнем. В других местах, возможно, к его мнению кто-то и присоединился бы. Но на улицах столицы Мира его наряд и манеры автоматически превращали его в символ отрицания Традиции и порядка отношений между людьми.
Вместо человека, имеющего неопределенное положение в обществе, он ставил себя на позицию человека вне общества. Осознавал ли Клаус Давилка Шмидт эти обстоятельства, никому не известно. Вероятно, нет, потому что продолжал считать себя щеголем.
– Куда едем? – поинтересовался Шмидт гулким гнусавым голосом.
– Пока вперед, а там решим, – ответил Карло, садясь на заднее сиденье.
Давилка Шмидт занял место возницы, открыл впускные клапаны, и сверкающий серебром экипаж двинулся налево за угол по Кримсон Гриднесс Авеню, на запад, мимо Тур-Роад, «Мулер-Билдинг». Еще через квартал он повернул налево на Лайт-Арчстрит.
– Куда, по-твоему, может двинуться наш беглый? – флегматично поинтересовался Карло-Умник.
– Смотря чего ему надо, – резонно ответил Шмидт.
– Он хочет мести и смерти, – сказал Карло.
– Тогда он скоро будет здесь, – пробубнил громила.
– Он не попадется полиции, – сказал Карло.
– Не попадется, – низким глухим эхом отозвался Шмидт.
– Будем искать, к кому он обратится за помощью, – вздохнул Карло.
– К нам он точно не обратится, – рассмеялся Шмидт.
Карло задумался. В бесхитростном замечании безмозглого громилы почудилась ему невольная подсказка.
– Ты куда едешь? – вдруг спохватился он, когда Шмидт сделал еще один поворот налево, на этот раз на Арсенал-сквер, и покатил мимо ограды Мистпарка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109