» – думала Лена, энергично пережевывая экзотические блинчики.

Сыщик Альтторр Кантор проснутся в своей квартире на третьем и последнем этаже дома на углу Стиди-стрит и бульвара Шелтер.
Солнце заливало спальню светом. На противоположной от окна стене сиял световой образ окна. Множество бликов играло тут и там: на золотых часах «Ремблер» и цепочке, лежащих на прикроватном столике, на перламутровой монограмме нижнекаморного револьвера…
Револьвер сыщика, вообще-то, отличался от обычной армейской модели только инкрустированной рукояткой: по красному вишневому дереву перламутром прихотливо набрана монограмма:



Блики играли на умывальном кувшине и газике возле овального зеркала, на массивных рамах-боксах, в которые были вделаны слайды, изображавшие самого Кантора – совсем молодым в форме офицера пограничного патруля, постарше – в полицейском мундире, который и теперь висел в шкафу, и его же вместе с некоторыми преступниками, дела которых он завершил с успехом за время своей карьеры в полиции.
Кантор взял в руку маленькие золотые часы, открыл заднюю крышку и, вставив ключик, завел их на восемь с половиною оборотов.
Он всегда так делал. Часы были старые, и перетягивать заводную пружину рискованно.
После этого Кантор поднялся и подошел к зеркалу. Он поплескал в лицо воды, намылил щеки и извлек из кожаного чехольчика широкую, похожую на миниатюрный разделочный топорик бритву.
Каждое утро он прежде всего выбривал щеки и подправлял бородку и усы.
Он предпочитал сначала покончить с неприятным ритуалом бритья. А потом уже браться за более радостные процедуры, каждая из которых занимала свое время и место в его утреннем ритуале: чашка черешневого морса, туалет, обливание холодной водой, гири, умывание и растирание всего тела колючей губкой, одевание и легкий завтрак.
Именно в такой последовательности он и проделал всё это сегодня. Освеженный и жизнерадостный, он чувствовал, что сегодня, как и всегда, он готов к любым испытаниям.
После завтрака и перед просмотром почты Альтторр Кантор всегда проверял и чистил оружие, вне зависимости от того, пользовался им накануне или нет.
Вернувшись с кухни, где завтракал, он сменил фартук, надеваемый для приготовления и приема пищи, на кожаный передник, расстелил на туалетном столике лоскут замши с завернутыми в него инструментами и принялся за оружие.
Проделав эту операцию, он избавился от кожаного передника, снял темный фроккот, одернул жилетку, поместил в ее карман часы, а цепочку пристегнул ко второй снизу пуговичной петле, надел на левое плечо ремень мягкой кожаной кобуры и опустил в нее револьвер «Хорнед Оул» производства «Байзин amp; Пелвис».
Потом сыщик надел сюртук. Застегнул верхнюю его пуговицу, под которой оказывалась рукоять револьвера. Посмотрел на себя в зеркало и провел левым мизинцем по серебряной нитке пробора в черных почти без седины волосах. Поправил под стоячим воротничком с маленькими уголками толстый и мягкий узел галстука.
Он выдвинул маленький ящичек туалетного столика и достал из коробки шесть патронов. Эти патроны он опустил в левый карман сюртука.
После этого Кантор снова посмотрел на себя в зеркало. Вынул платок из нагрудного кармашка, сунул туда два пальца и вынул блестящий потертый патрон. Этот патрон он поставил на раму зеркала, где было уже четыре таких же блестящих потертых патрона. А новенький патрон из коробки он положил в нагрудный кармашек и сверху заткнул кармашек платком.
Патрон едва заметно выпирал, и на этом месте образовалась легкая потертость. Ногтем мизинца он поскреб потертость, восстанавливая ворсистость добротной ткани. Потертость почти исчезла. Стала почти незаметной.
Почты сегодня не было.
Сыщик расправил плечи и напряг бицепсы, плотно заполнявшие рукава сюртука.
Всё.
Можно было отправляться на службу.
Альтторр Кантор миновал небольшую, чуть больше спальни, гостиную, в прихожей надел калоши, пальто и котелок радикально-черного цвета, взял из пирамиды свой зонт-трость, а с калошницы – маленький саквояж. После этого он вышел на лестничную клетку, сумеречную и прохладную, пахнущую пылью и привратницкой, запер дверь на два оборота ключа, толкнул ее и быстрыми шагами пошел вниз по краю пепельной дорожки, покрывавшей середину ступенек. Зонт, с надетой в качестве наконечника револьверной гильзой, пять или шесть раз стукнул о ступеньки.
Кивком ответив на пожелание удачного дня от привратника, сыщик вышел на бульвар Шелтер, перешел мощенный пиленым камнем тротуар и узкую, усыпанную мелким щебнем проезжую часть и зашагал по центральной аллее, через каждые три шага оставляя на утоптанной земле отпечатки своего оригинального наконечника трости.
Дом, в котором обитал сыщик, был не только трехэтажным, но и самым маленьким в этих кварталах, но отличался тем, что при нем был закрытый задний двор, который сообщался с улицей аркой с вычурными коваными воротами с орнаментом по мотивам холодного оружия разных народов.
Дом был старый. Его выстроили еще в те времена, когда зодчий мог позволить себе импровизировать в области нефункциональных украшений на фасаде и при этом умел устроить в доме удобные, хотя и не слишком просторные квартиры.
Зодчий, создававший этот дом, видимо, пребывал в меланхолии, потому что весь вид этого здания как бы говорил о том, что архитектору нечего сказать. То есть архитектор сумел изысканно, непринужденно и лаконично выразить именно эту мысль – что сказать ему решительно нечего. Это характеризует зодчего весьма красноречиво, как человека смелого в творческих исканиях и находчивого в ситуациях трудных и чреватых ошибками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109