— Маша, почему сны снятся?
— Тайна сия великая есть. — Она положила в рот кусочек шоколадки и томно потянулась. — Мне вот, к примеру, уже который год снится одно и то же… Словно в той песне: «Опять мне снится сон, один и тот же сон, он вертится в моем сознанье, словно колесо…» А что, Саша, ночные кошмары?
— Да так, просто интересно. — Сарычев замялся. — Поздно уже. Ехать надо. Спасибо за чай. — Он поднялся.
Маша сидела все в той же позе, положив ногу на ногу, и улыбалась.
— Телефончик-то оставишь, бывший работник органов МВД?
Глаза у нее были словно омуты — бездонные и манящие…

Ленинград. Развитой социализм. Четверг

Из рапорта
…я двинулся на звук выстрела — в коридоре, неподалеку от входа в заказник, увидел бегущего с пистолетом ПМ в руке обнаженного по пояс мужчину, на голом теле которого были явные следы крови. Крикнув: «Стой, стрелять буду!», я дал предупредительный выстрел, но тот не отреагировал. Учитывая наличие у него ствола, я открыл огонь на поражение. Выстрелив трижды, я два раза ранил его в живот, затащил в помещение заказника, связал и отправился вызывать опергруппу. Когда я минут через пять вернулся, раненый был в сознании и громко ругался матом, раны у него на животе уже не было, только большой розовый шрам…

Где-то через час аспиранта этапировали в ИВС — изолятор временного содержания при местном отделении милиции. Здесь его обшмонали, но в подвал note 41 Note41
Камеру.

окунули не сразу. Вначале пристегнули «скрепками» к радиатору в ружпарке и, скорбя о павшем коллеге, от всей души пинали по почкам. Только через день ему дали прочесть постановление о заключении под стражу, качественно отметелили напоследок и, погрузив в «черный ворон», повезли в Кресты.
Здесь аспиранта обшмонали еще разок, затем он «сыграл на рояле» note 42 Note42
Прошел процедуру снятия отпечатков пальцев.

, сфотографировался, помылся и получил казенные шмотки. Наконец контролер открыл дверь и запустил Титова в камеру. Это был стандартный восьмиметровый «трюм», «борта» note 43 Note43
Стены.

его были отделаны цементной «шубой», на одном из них висела «камерная балаболка» — радиорепродуктор, а в углу, за подобием перегородки, находилась «эстрада» — унитаз. Несмотря на ограниченные размеры помещения, размещалось в нем человек десять. Как только дверь за контролером захлопнулась, один из арестантов подволокся к Титову, сразу угадав в нем новичка:
— Эй, брус параличный note 44 Note44
Новичок.

, за что в торбу бросили?
Титов холодно глянул в выцветшие хитрые буркалы и промолчал. Любопытный ощерился, продемонстрировав пасть, полную гнилых зубов:
— За что попал, пухнарь? note 45 Note45
Первый раз попавший за решетку.


— А ты что, мент или следователь, чтобы вопросы задавать? — Титов направился к пустовавшей е шконке note 46 Note46
Нары.

, откуда открывался прекрасный вид на парашу.
— Эй, постой, Васек note 47 Note47
Аналогично пухнарю.

. — Любопытный вдруг подскочил к нарам и быстро скинул матрац на пол. — Это моя плацкарта, за нее замаксать надо.
В камере повисла тишина. Арестанты, устав от серой монотонности будней, с интересом взирали на происходящее. Поняв, что его пытаются достать, Юра миндальничать не стал — вскрикнул и резко ударил гнилозубого в нос. Тот, рухнув, застонал, закрыл лицо руками. Пол камеры окрасился кровью.
— Ах ты, сука. — Мощным ударом по затылку Титов вырубил обидчика и затем, не поленившись, как показывали в каком-то фильме, сунул мордой в унитаз. — Освежись!..
За гнилозубого никто и слова не сказал. Обосновавшись на новом месте, аспирант огляделся. Люди в камере были разные, но всех их объединяло одно — какая-то потерянность, паскудно-забитое выражение в глазах. Совершенно скотское.
— Здорово вы ему врезали, — услышал он негромкий голос и, обернувшись, увидел пожилого мужика в очках. — Будем знакомы, Яхимсон Яков Михайлович, расхититель соцсобственности.
Аспирант пожал влажную, дряблую ладонь и промолчал. Зато собеседник его явно страдал словесным недержанием, и скоро Титов знал все про всех. Окунули его, как выяснилось, в хату «лунявую» — туда, где собрались «выломившиеся на кормушку», то есть те, кто, не поладив с сокамерниками, стуканул контролерам. И даже своей «дороги» — связи то есть — в камере не было. А это по тюремным меркам полный фаршмак note 48 Note48
Позор.

.
— Вот этот, — Яхимсон поднял бровь и незаметно указал на хмурого, со снулым взглядом парня, — «контактер» парашу целовал каждый вечер. А вот тот, со шрамом на лбу, своих поделыциков сдал, так его «запарафинили» note 49 Note49
Парафин — процедура превращения заключенного в пидора.

, — еле вырвался, прямо с параши, да ведь все равно никуда не денется — на зоне «отпетушат». С этим везде строго…
Интересный такой получился разговор, содержательный. В основном о том, как унизить, растоптать, смешать с дерьмом своего же товарища по несчастью, с тем чтобы выжить в неволе за его счет. Благо, способов придумано множество.
Можно, скажем, для начала «сыграть на балалайке» — вставить спящему бумажку между пальцами ног и поджечь, можно оттянуть кожу на животе и резко ударить — премиленькая штучка, «банки ставить» называется, можно также сыграть в «чмок» или «сапог» note 50 Note50
Игры, унижающие человеческое достоинство.

, сделать «табурь» note 51 Note51
Бить табуреткой по голове, пока та не сломается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113