– Обыскать! – скомандовала одна.
Командир поднял голову и, ни слова не говоря, пристально всматривался в «пленных».
– Ваша фамилия? – спросил он наконец Михайлова. Тот ответил.
– Я вас знаю, – сказал тогда просто командир. – Вы неоднократно прилетали к нам на аэродром. Садитесь, товарищи, и для порядочка предъявите документы: как и что… А на наших девушек не обижайтесь!
На лице старшины появился густой румянец.
– Извините, – сказала она, – получилось недоразумение.
– Никакого недоразумения нет! – весело ответил ей полковник. – Вы молодцы! Так и надо действовать. – Он крепко пожал всем девушкам руки и добавил: – Сегодня же позвоню в штаб противовоздушной обороны и попрошу, чтобы вас отметили в приказе.
Председатель сельсовета
Фронт проходил между Тулой и Орлом. Я летел с подмосковного аэродрома на передовую. Погода была хорошая, дул попутный ветер, и я очень быстро добрался до места назначения. Часа через два я уже возвращался в свою часть.
На этот раз лететь было много труднее. Ветер, дувший прямо в лоб самолёту, усилился. Скорость сократилась вдвое. Значит должно уйти вдвое больше бензина.
Я мысленно подсчитал количество горючего и понял: хватит, но в обрез. Чтобы сократить расстояние, решил идти бреющим полётом напрямую. Лечу около трёх часов. Впереди блеснула Москва-река. Отлично! Скоро наш аэродром.
А пока иду над густым лесом. Самолёт сильно болтает. Внизу проплывает какое-то село, не обозначенное на карте. Сразу же за селом – снова лес.
Вдруг останавливается мотор: кончился бензин. К счастью, слева, недалеко от села, я заметил небольшую лужайку и благополучно сел на неё.
Вылез из самолёта, гляжу – из села со всех ног несутся ребятишки. Первыми подбежали два загорелых пионера. Спрашиваю:
– Есть ли тут поблизости телефон?
– Есть! – радостно отвечают они. – Видите этот дом с красной крышей? Это сельсовет. Оттуда можно позвонить.
Около сельсовета я встретил двух девушек. На вид им было лет по шестнадцать-семнадцать, не больше. Одна – светлая, с широко открытыми серыми глазами на круглом полудетском лице – спросила меня:
– Вы в сельсовет, товарищ лётчик?
– Да. Хочу позвонить в свою часть.
– А как вы сюда попали? – Её лицо стало строгим и немножко важным.
«Какие дотошные девчонки! – раздражённо подумал я. – И что им за дело? Нашли время допрос снимать!» Но я ответил спокойно и даже шутливо:
– Вы же видели: самолёт сел на вынужденную…
– А вы не сердитесь, – ответила другая. – Сами понимаете, война…
В это время снова вмешалась решительная девушка с детским лицом и категорически предложила:
– Предъявите документы!
– А вы, собственно говоря, кто будете?
– Председатель сельсовета!
Признаться, я чуть не ахнул вслух. «Да, – думаю, – вот что делает война… Ведь это же ещё школьница, а на такой важной выборной должности…»
Пока я с сожалением смотрел на этого председателя, девушки рассмотрели мои документы.
Тут одна говорит другой:
– Шура, ведь это же товарищ Водопьянов!
Вижу, мой председатель немного смутился, но достоинства не теряет и говорит мне спокойно:
– Пойдёмте, я позвоню сама. Телефон у нас капризный – не всех слушается.
В часть мы дозвониться не сумели, но сообщили о вынужденной посадке секретарю райкома.
Он прислал за мной машину, и, оставив самолёт под охраной колхозников, я уехал.
Но моё знакомство с председателем сельсовета на этом не кончилось.
На другой день я вернулся за самолётом. Меня ждали. В клубе было празднично убрано. Колхозники попросили меня рассказать, как воюют наши лётчики.
Потом Шура Савёлова, как настоящая хозяйка, стала меня знакомить с сельским, как она сказала, активом.
– Вот наш секретарь сельсовета, – подвела она меня к почтенному старику с длинной бородой. – А вот наши председатели колхозов и члены правления, – представила она мне других.
Все чинно кланялись мне, я – им.
Потом я увидел в стороне группу смеющихся девчат. Шура подводит меня к ним:
– А это наши лучшие колхозные бригадирши.
Бригадирши сделали серьёзные лица и торжественно протянули мне руки.
Но вот перед нами сидят на лавке, как воробьи на телеграфном проводе, целая стайка подростков.
– Это, – сказала Шура, – молодые помощники механиков и трактористов.
Батюшки ты мои! У этих трактористов ноги висят в воздухе – до полу не достают…
Глубокая горечь охватила мою душу: вот, думаю, что сделала война…
Признаться, мне было от души жаль эту молодёжь, на плечи которой легла столь ранняя ответственность.
Но чем дольше и внимательнее присматривался я к молодым колхозникам, чем больше разговаривал с ними, тем на душе у меня становилось радостней и легче.
Сознательно, с огромной любовью трудились они для своей Родины.
– Мы так считаем, – сказал один парнишка, – что каждый мешок зерна – это лишняя бомба на врага. Правильно? Или, может, два считать надо?
Мы долго дружески беседовали с колхозниками. Старики мне очень хвалили председателя сельсовета.
– Молода, а толкова, – говорили они солидно. – При ней у нас сельсовет лучшее место в районе занял. А ведь только в прошлом году школу окончила…
Я всё с большим уважением смотрел на эту девушку, которая заставила людей много старше её не только полюбить, но и уважать себя.
В тот же день я побывал в гостях у Шуры Савёловой. Она жила одна. Отец её и три брата были на фронте.
В домике оказалось очень чистенько, уютно. На столе ещё лежали ученические тетради Шуры. Но теперь я уже не относился недоверчиво к тому, что «школьным духом пахнет». Мне это уже нравилось.
После победы я поехал посмотреть, как живут и работают мои знакомые колхозники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117