– Я была одной из этих глупых девчонок. Мартин О'Доннели что вы об этом думаете?
Мартин был ошеломлен, и Лил не могла не заметить этого. Повернувшись на каблуках, она бросилась прочь. Она слышала, как он ее звал, но не остановилась – иначе он пожалеет и ее! Ах, зачем она открыла рот? Лучше было притвориться, что он ей неинтересен, чем ощущать сочувствие или, того хуже, презрение.
– Я этого не вынесу, не вынесу, – шептала она.
– Лил, ты что, хочешь меня убить? – поинтересовался Мартин, задыхаясь и кашляя. Он с трудом догнал ее, и теперь у него слезились глаза. – Господи, как я ненавижу лондонский воздух! Неудивительно, что ты переехала на север. А теперь скажи, почему ты убежала?
– Я… думала, что иначе убежишь ты.
Мартин удивился:
– С чего бы это? Ну да, ты рассказала, что была одной из этих глупых девчонок. Теперь у меня к тебе множество вопросов. – Он улыбнулся. – Знаешь, ты удивительный человек. Не могу передать, как сильно я тебя люблю.
Лил смахнула слезу. Его лицо казалось ей расплывчатым, но потом оно снова обрело четкость. Милый улыбающийся рот, глаза, полные любви. Вот он каков, Мартин!
Лил рассмеялась.
– Я тоже люблю тебя, – проговорила она смущенно.
Мартин наклонил голову.
– Что ты сказала? Я тебя почти не слышу. Ты не могла бы повторить? – Мартин посмотрел на Лил с улыбкой, и тогда она откинула голову и закричала так громко, как только могла:
– Я люблю тебя, Мартин!
– Ну вот, так уже лучше. – Мартин засмеялся и заключил ее в объятия.
– Я не вправе ожидать, что она пойдет из-за меня наперекор воле родных. Он был в ярости, а она испугалась. Я хотел его убить… – Себастьян покачал головой, словно осуждая себя. – Мне хотелось разбить ему нос до крови.
– Многие из нас испытывают по отношению к Уильяму Тремейну сходные чувства, – попыталась успокоить его Афродита.
– Но если я навещу ее, положение осложнится еще сильнее.
– Франческа это знает. Она сама навестит вас.
– Но он, возможно, следит за ней.
– И все равно любовь найдет дорогу через трудности, – подбодрила его Афродита. – Нужно лишь немного ей помочь.
– Кстати, я бросил ей вызов. Вы были правы. Она отреагировала именно так, как вы и предсказывали.
Афродита кивнула.
– Франческа не их тех женщин, которым нравятся ручные мужчины: она любит опасности, пусть даже и воображаемые. Именно поэтому вы ей нравитесь. Вы можете стать опасным мужчиной ее мечты, и одновременно она может на вас опереться. Женщине нужно чувствовать себя защищенной, когда она находится в объятиях мужчины.
Себастьян улыбнулся, вспомнив, какое удовольствие получил от фантазий Франчески, но вскоре снова стал серьезным.
– Мадам, я беспокоюсь за нее. Ее положение очень опасно.
– Ее хранит неведение – она ведь не знает правды.
– И все же…
Афродита легко коснулась его руки.
– Достаточно. Вы не можете вечно быть серьезным. Вскоре здесь появится Франческа, и я хотела узнать, милорд, не желаете ли вы составить моей дочери компанию в другом приключении? Вам нужно использовать любую возможность, чтобы привязать ее к себе. Вскоре она вернется на свои любимые болота и вам придется потрудиться, чтобы вытащить ее оттуда. Если она вас любит, битва наполовину выиграна.
– Но, мадам…
– Я подумала и пришла к выводу, что комната Бахуса прекрасно подойдет для этой цели.
– Комната Бахуса?
Себастьян засомневался, сможет ли он когда-нибудь привыкнуть к тому, что мать Франчески постоянно дает советы относительно искусства любви.
– Там можно не сдерживать воображение, а у моей дочери очень живое воображение, милорд.
– Да, я это знаю.
– Тогда я пришлю ее к вам?
– Пожалуй.
– Хорошо! А теперь надо продумать, как вы встретитесь. Лесная опушка. Девушка, которая ничего не подозревает, а в кустах прячется, наблюдая за ней, сатир. – Она ненадолго погрузилась в задумчивость. – Что ж, кажется, неплохо. Думаю, из вас получится отличный сатир.
Себастьян развел руками.
– Сатир так сатир.
– И помните, вы должны привязать ее к себе: я не хочу, чтобы Франческа возвращалась в дом на ужасных болотах. Ее место в Лондоне, ведь только здесь она сможет засиять, как бриллиант.
– Ее место в Уорторн-Мэноре.
Афродита улыбнулась:
– Похоже, мы думаем об одном и том же.
Франческа обрадовалась, увидев, что Афродита определенно набирается сил. Сейчас она расположилась в будуаре, прихватив бухгалтерские книги и занимаясь проверкой счетов.
– Я удивлена, что тебе разрешили меня навестить.
– Под «разрешили» ты имеешь в виду дядю Уильяма?
– Лорд Уорторн сообщил мне, что дядя Уильям был недоволен твоим поведением на балу у леди Эннир.
– Что ж, возможно. Но как мне кажется, он все-таки хочет помириться с Эми.
Франческе неловко было говорить о дяде Уильяме, и уж тем более вспоминать вечер бала. С тех пор дядя так изменился, стал таким любезным, даже приветливым… Если он и правда пытался навести мосты, она была перед ним в долгу, однако вопрос о причине столь неожиданной перемены для нее оставался загадкой.
– Наверное, дело в письме, – сказала она задумчиво.
– В письме? – Афродита насторожилась. – О каком письме идет речь, Франческа?
– О письме моего отца, Томми. Ты рассказала мне о нем, когда была больна. Когда мы вернулись с бала леди Эннир, дядя Уильям был очень зол. Он сказал, что мой отец не хотел меня, что я ищу любви, потому что была нежеланным ребенком. Я должна была доказать, что это неправда, и поэтому рассказала о письме.
Афродита вздохнула:
– Бедняжка. Теперь мне все понятно. И что он сказал, когда ты рассказала о письме Томми?
– Его тон очень изменился. Может быть, он понял, что был не прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76