– Это не слишком романтично.
– А по-моему, очень даже романтично, – возразила она.
– Для встреч можно найти место получше, – продолжал он. – Здесь даже нет удобной постели.
Дженова с неприязнью покачала головой:
– Они любили друг друга, Генри. Это состояние души.
– Как помешательство?
Она попыталась изобразить улыбку, но вдруг ощутила, что страшно замерзла. Несмотря на веселое потрескивание огня, она никак не могла согреться. К тому же бушевавший ветер проникал внутрь.
С мрачным выражением лица Генрих опустился возле нее на колени.
– У тебя замерзли ноги?
– Я их просто не чувствую.
Несмотря на меха, Дженова дрожала всем телом.
– Ладно.
Быстрым движением он снял с нее сапожки и поставил к огню. Ее нога в чулках были словно ледышки, а его ладони – почти горячими. Он принялся растирать ее ступни: пальчики, пятки, подошвы. Потом стал растирать покрасневшие от холода руки.
Генрих сосредоточенно хмурился. Его прикосновения были бесстрастными и в то же время нежными. Он делал то, что положено, но сама Дженова не чувствовала себя безучастной. Она ощущала заботу; его прикосновения были невероятно приятными, успокаивающими, почти чувственными… Дженова расслабилась, по телу разлилась истома удовольствия.
– Спасибо, Генри, – поблагодарила она тихо. – Ты очень добр ко мне.
Генрих остановил на ней взгляд. В его голубых глазах заплясали отблески огня.
– Разумеется, я к тебе добр. – В его голосе звучала насмешка. – Разве мы не друзья?
До чего же он красив! Если бы она не знала этого мужчину целую вечность, не играла бы с ним в детстве, естественно, испытала бы к нему влечение, как и любая другая женщина. Впрочем, она действительно испытала к нему влечение…
По телу пробежал теплый ручеек незнакомого чувства, волнения, которого она давно не испытывала. Дженова поежилась.
– Тебе все еще холодно? – заботливо справился Генри.
Он вновь взял ее руки в свои. Его пальцы были сильными и уверенными. На одном белел кривой шрам. Дженову вдруг обожгла мысль: «Я ведь не знаю, откуда у него этот шрам». В этот момент она со всей ясностью осознала, что многое из жизни Генри неведомо ей. В своей самонадеянности она полагала, что ей известно о нем все, что представляет хоть какой-то интерес. Но это было далеко не так. Она не могла знать о нем все. Ведь это могло быть небезопасно.
– Дженова?
Озадаченный ее молчанием, он смотрел на нее в ожидании ответа на свой вопрос.
Она заставила себя улыбнуться, стараясь прогнать мысли, принявшие опасное направление.
– Мне… мне все еще холодно… немного!
Он еще больше нахмурился. Что это с ним? Не успела Дженова опомниться, как Генри взял ее плащ и укрыл их обоих. Его рука при этом скользнула под меховую подкладку. Он крепко прижал Дженову к себе, положил ее голову на свое плечо. От удивления Дженова онемела, но не отодвинулась, испытывая удовольствие от его близости. Ей нравилось ощущать себя в кольце его рук.
– Скоро согреешься, – прошептал Генри.
Его дыхание обожгло ее кожу. Ее сердце забилось сильнее, кровь в жилах забурлила.
«Если хочешь жить, уноси ноги!» – предупредил внутренний голос. Но она не обратила на него внимания, так же как на опасные грозовые тучи. Генри ее друг, старинный друг. Но, прислушиваясь к его голосу, рокотавшему в глубинах его груди, к ритмичному стуку его сердца, она сознавала, что ее душевное равновесие нарушено.
Дженова снова поежилась, но теперь не от холода. Ей стало тепло, даже жарко. Она и впрямь созрела для брака. До сего момента Дженова не представляла, в какой степени ее женское естество истосковалось по мужчине…
– Дженова?
Голос Генриха прозвучал озабоченно. Она приподняла голову и посмотрела на него. Он пристально вглядывался в ее лицо. Их взгляды встретились. У Дженовы пересохло во рту, и она провела кончиком языка по верхней губе. Заметив это движение, он затаил дыхание и напрягся. Видимо, догадался, какие чувства ею владеют. По выражению ее глаз.
Ее сердце бешено застучало, внутренний голос сказал: «Это плохо. Плохо. Немедленно остановись». Но остановиться не смогла. Даже ради спасения собственной жизни она не смогла бы вырваться из оков, сделавших ее своей пленницей. Но в глубине души она знала, что не хочет этого.
Застонав, словно от боли, Генрих стал ее целовать.
Его рот обжигал, хотя губы были холодными. Ошеломленная, Дженова замерла. Но потом стала отвечать на его поцелуи. Ей казалось, что рядом с ней не Генри, а какой-то другой, незнакомый мужчина.
И все же это был Генри.
Дженова отпрянула от него, нервно рассмеялась и прижала пальцы к губам. Он пристально смотрел на нее, тяжело дышал. В глазах его горело желание.
Это вернуло Дженову к действительности.
– Не понимаю, что происходит, Генри. – Голос ее дрогнул.
– Я поцеловал тебя, – сказал Генрих и отвернулся, чтобы подбросить в очаг дрова.
Дженову снова стал бить озноб. То ли от холода, то ли от желания. Она сама этого не знала.
– Не могу поверить, что тебя раньше не целовали, милая, – насмешливо произнес Генри.
Это задело Дженову за живое, и она деланно рассмеялась:
– Это все, что ты можешь сказать? Поцелуй старинных друзей? Мне показалось, я почувствовала нечто большее.
Это прозвучало как вопрос, и она пожалела о сказанном. Генрих спокойно занимался огнем. Вспыхнувшее в его глазах желание, видимо, ей почудилось. Желание? К ней? Нет! Генрих не желал ее. Они были друзьями, и ничего больше. Ему хватало других женщин, чтобы удовлетворять свои аппетиты. Видимо, он поцеловал ее из жалости, видя, как сильно она замерзла. Он всегда был к ней добр.
Генрих подложил в огонь очередное полено с таким сосредоточенным видом, словно от этого зависела его жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14