Но, как ни парадоксально, исковеркав жизнь Сергея, ее в то же время бесконечно удлинили лагеря и тюремные скитания. Он впервые попал в тот мир в начале тридцатых годов, когда в ГУЛАГе значительную часть составляли бывшие эсеры, кадеты, чистой воды белогвардейцы, дворяне и всякий чуждый элемент. Молодой доктор медицины оказался на нарах рядом с убеленными сединами графами и полковниками, и они поверяли ему свое прошлое. Сергей, как мог, врачевал своих рассказчиков, а они и не подозревали, что имеют дело с чудом природы, память которого фотографична и прочна. Жаль, что никто из них не мог предположить, что этот Сережа будет жив и через шестьдесят лет и пронесет в себе их воспоминания, их мысли, клочки их несбывшегося бессмертия.
- Я утверждаю, - говорил он, подвинув к себе полную пепельницу и гася в куче окурков половинку сигареты, - что не только моральные качества людей начала века, не только их умственный уровень, но и научные знания зачастую превосходили наши. Не отмахивайтесь, Лида, вы еще слишком молоды, чтобы сравнивать содержание поколений на собственном опыте. Тогда доверьтесь моему.
- Значит, атомную бомбу изобрел один алхимик из Саксонии, - сказала Лидочка, - а рентгеновские лучи придумал Вася, который крикнул своей жене, что видит ее насквозь.
- Ирония - оружие слабых, - ответил Сергей. - Вчера приходил английский издатель и подарил мне бутылку виски. Откупорим?
- Нет, вы же надеетесь сохранить ее до дня рождения.
- Не удастся. Завтра из "Мемориала" ко мне привезут мальчиков приехали дети испанских республиканцев. Вы, конечно, не знаете, как в тридцать восьмом их спасали от ужасов фашизма?
Лидочка не помнила, как и кого спасали от фашизма, ее больше интересовал прогресс науки.
- Отказывая ученым в движении вперед, вы признаете знахарей! упорствовала она.
- Знахарей сегодня втрое больше, чем в дни моей молодости. Тогда лечили, потому что не было сомнений в идеологической альтернативе. Либо вы поклоняетесь богу, но втайне, либо маммоне в лице большевиков, и явно. А сегодня богов стало немыслимо много. Можно поклоняться летающим тарелочкам, барабашкам, воде, заряженной колдуном со званием кандидата медицинских наук, астрологам. Вольному идиоту - воля!
Сергей закурил вновь.
Вошел Фрей в шелковом черном халате, подпоясанном армейским ремнем. Лидочка поздоровалась. Он не ответил, взял пепельницу и унес.
- Не обижайтесь, - сказал Сергей. - Фрей сегодня в плохом настроении. Он вычитал что-то мерзкое в любимой газете "Правда". Он принимает близко к сердцу парламентские перипетии и радеет за судьбы русского народа.
- Еще бы, - согласилась Лидочка. - Какое счастье, что я неграмотна.
Фрей услышал ее реплику из коридора, вернулся к двери и произнес:
- Это ложь. Я видел, как вы на днях читали. Именно в этой комнате, товарищ!
И укорив таким образом Лидочку, он удалился, не ожидая ответа.
Сергей хотел стряхнуть пепел, но не нашел пепельницы и стряхнул его в ложечку ладони.
- Мне приходилось сидеть с медиками, физиологами, гипнотизерами, астрологами и провидцами. Но перед миской с баландой они теряли свои профессиональные качества. Потому что все они были самозванцами и не выдерживали испытания на гениальность.
Вернулся Фрей с пустой пепельницей и, укоризненно взглянув на Лидочку, так же бесшумно удалился. Почти сразу из глубины квартиры, которой по архитектурным законам и быть не должно, донеслась фортепьянная музыка. Кто-то ученически, но правильно играл Аппассионату.
- Это Фрей? - спросила Лидочка.
- Он вообразил, что станет музыкантом. Что еще успеет выучиться.
- Он давно у вас живет?
- Давно.
И разъяснении не последовало. Лидочке ничего не оставалось, как ждать продолжения рассказа. И она спросила:
- Вы не устали?
- Нет, я отдыхаю с вами. Для меня теперь люди делятся на две категории. С одними я устаю, напрягаюсь и жду лишь, когда общение закончится. С другими отдыхаю, не замечая, как течет время.
- Я тоже.
Музыка за стеной оборвалась, и тут же снова пришел Фрей. Он держал на руках черного с белой грудью полухвостого кота, и тот норовил задними лапами разодрать Фрею живот.
- Суп разогревать? - спросил Фрей.
- Как хочешь, - сказал Сергей.
Было видно, как ему хочется пооткровенничать. Но судьба была сильнее тут же в дверь позвонили и пришла быстрая, суетливая и будто бы заботливая внучка Сергея. Фрей ее приходу был не рад, а Сергей сразу забыл о Лидочке и пошел с внучкой на кухню.
- Как вы полагаете, в каком году начнется война за Крым? - вдруг спросил Лидочку Фрей.
Она не знала, будет ли такая война и очень ее не хотела. Но догадалась, что таким образом Фрей выживает ее из дома. Она заглянула на кухню, попрощалась с Сергеем. Он помахал Лидочке рассеянно. Он влюбленно смотрел на внучку. Лидочка подумала тогда, что больше к нему не придет. Зачем? А он позвонил на третий день и заманил ее детской просьбой:
- Возле вас, Лида, есть киоск. Там еще продают горячий лаваш?
- Мне хочется поделиться с вами своим прошлым, - сказал Сергей. - Я мало записал, понимая, что моими коллегами это будет воспринято скептически. Меня слушают только из общепринятого уважения к моей судьбе. А я этого не терплю. Теперь же я понял, как близка моя смерть" не машите на меня руками, я лучше знаю.
В коридоре что-то упало, ахнул, выругался высокий голос. Сергей замолчал, прислушиваясь.
Вошел Фрей и сказал от дверей:
- Может, не стоит об этом рассказывать?
Сергей смерил Фрея суровым взглядом, каким хозяин глядит на нагадившего кота, и неожиданно спросил:
- Ты кофе купил?
- А вы знаете, сколько ваш кофе теперь стоит, а?
1 2 3 4