Можно назвать свое произведение "современной сказкой", "фантазией", "притчей". Лучше просто "повестью". А еще лучше - оставить сомнительные фантазирования и ограничить себя рамками трезвой реальности.
Читательский мир разделен на поклонников и недоброжелателей фантастической литературы. Немыслимо встретить человека, который не признавал бы литературу реалистическую или, скажем, историческую прозу. Там граница проходит по качественному критерию. Люди любят хорошую литературу и не любят плохую. Просто.
По отношению к фантастике граница проходит иначе. Ее либо восторженно приветствуют, либо на дух не переносят. А так как большинство поклонников фантастики - люди молодые, воображение которых не притупилось повседневными заботами и не сменилось защитными реакциями против всего нового и необычного, то в число тех, кто определяет, быть или не быть фантастике, они не попадают.
Обе крайности опасны. Восторженное отношение к фантастике некритично. Потребляется все, что несет на себе этикетку. Это способствует процветанию дельцов от литературы, поставляющих стереотипное чтиво. Неприятие фантастики закрывает дорогу талантливой молодежи и лишает фантастику возможности развиваться. В такой обстановке равнодушный к фантастике человек, совершенно справедливо указывающий на ее низкий литературный уровень, скорее мирится с привычными стереотипами, нежели с попытками сбросить этикетку.
Если спросить о фантастической советской литературе 60-х годов: кто ее представляет, где ее вершины? - вы назовете Ефремова, братьев Стругацких, еще полдюжины имен. А литература 80-х годов? Братья Стругацкие и еще полдюжины имен. Появляются отдельные удачные рассказы, даже книги. Но, к сожалению, они исключение, а не свидетельство развития. Мне говорят: "Прочти рассказ такого-то, это интересно". Рассказ может быть интересен но писателя еще нет. И чаще всего рассказом дело и ограничивается.
А суматранские носороги, старея в одиночестве, бродят по изолированным долинам.
Почему же так происходит? Нынешние требования к фантастике вызывают к жизни эпигонов и популяризаторов, а не писателей. Их продукция настолько низка качеством, что вполне справедливо раздражает людей, высоко ставящих звание писателя и цели литературы. Фантастика схожа со странным уродцем, у которого одна громадная нога и карликовое тельце. Представьте себе, что в реалистической литературе существует лишь сельскохозяйственная проза. Или только фельетон. А претензии к ним - как к литературе в целом. К примеру, Ю. Школенко страстно клеймит рассказы в журнале "Искатель" ("ЛГ", 4 сентября 1985 г.). Создается впечатление, что плоха наша фантастика в целом. А на самом деле бесплодно лишь одно из направлений в ней, "этикеточное".
Далеко не все издательства выпускают фантастику. Областные издательства практически лишены возможности издавать фантастические произведения. Один художественный журнал (и то не журнал, а приложение "Искатель") уделяет им часть своих страниц. Вот и получается, что фантастика становится остродефицитным чтением, ну, а дефициту читатель готов простить все, что угодно, - мол, на безрыбье... Фантастическая книга "для взрослых", которая могла бы говорить о серьезных проблемах, способна выйти в свет только при условии, если она не будет фантастической. Так случилось с "Альтистом Даниловым" В. Орлова или "Белкой" А. Кима. И в то же время у нас в стране сотни писателей, пробующих себя в фантастике.
Однако когда подводятся итоги того или иного года, вдруг обнаруживается, что дела с изданием фантастики совсем не так плохи. Несколько десятков книг вышло. Постоянно переиздаются и без того вышедшие десятками миллионов экземпляров "Таинственный остров", "Аэлита", "Человек-невидимка", "Человек-амфибия". Тиражи этих переизданий во много раз превышают число новых книг, а в сумме считается, что печатается фантастика.
Госкомиздат собирался выпустить тридцатитомную библиотеку советской фантастики. Казалось бы, лед тронулся! Ничего подобного, на настоящий момент эта библиотека планируется как 24-томное издание, включающее Жюля Верна, Уэллса, А. Беляева, а также современных зарубежных писателей типа Карсака и Вайсса. В лучшем случае 4-5 томов достанутся современным советским фантастам. А библиотека эта будет выходить почти до конца нашего века, и за счет ее "академических" томов еще более уменьшится доля издаваемой современной литературы.
Есть у фантастической литературы свойство откликаться на новейшие тенденции в жизни общества, да и человечества в целом. Откликаться "с запасом": проблема только намечена, только бродит в умах, едва начинает обретать социальную форму, а фантастика уже поверяет ее будущим. И хотя вопросы, стоящие перед ней, фантастика решает специфическими средствами, скажем, с помощью парадокса и гиперболы, но вырастают они все из тех же человеческих отношений, из того же реального мира.
Бестужев-Лада опасается, не пройдет ли мода на фантастику, как прошла мода на романтизм и натурализм ("ЛГ", 7 августа 1985 г.). Но он также говорит не о фантастике как роде литературы, а о какой-то из современных ипостасей ее. Забывая, что в первой половине прошлого века существовала фантастика романтическая. Романтизм умер, а фантастика не погибла, так как это явление совершенно иного порядка.
Никогда еще фантастика не была столь нужна обществу. Это отражение прогресса. Это отражение сложности нашего мира, отклик на желание читателя найти ответы на вопросы: "Кто я? Каким будет завтрашний день? Что ждет человека и человечество?". Отворачиваясь от фантастики, мы теряем способность видеть перспективу.
1 2 3