А кинуть тоже страшно. Попадаться на глаза Матуру мне не хотелось. Еще стрельнет с перепугу.
Юрий Сидорович Вспольный
Разумеется, в тот момент, да и позже, я не подозревал, что директор Матур встречался с кем-то в вечернем парке и напугал очаровательную Аниту. Не знал я и о том, что у него есть пистолет. Для меня, как и для всех остальных, наша поездка оставалась чисто научным предприятием, которое могло сулить любопытные открытия и даже приключения, но никаких опасностей. Тем более что нас опекала лигонская армия в лице Тильви Кумтатона.
На следующее утро мы ждали вертолета с оживленным нетерпением. После обильного, сытного завтрака нас отвезли на летное поле на армейских джипах. Утро было легким, свежим, крутые горы со всех сторон ограничивали видимость, и я с нетерпением глядел на север, где находится долина реки Пруи. Правда, я должен сказать, что Матур показался мне удрученным и осунувшимся, что я объяснил для себя его боязнью летать на самолетах и вертолетах.
Из событий, достойных упоминания, я бы назвал лишь одно.
К вертолету майор Тильви принес отпечатанные фотографии.
Оказывается, его заместитель лейтенант Мутаран сделал их за два дня до того и прислал с пилотом вертолета. Разумеется, мы с интересом ознакомились с этими фотодокументами. Фотографии, к сожалению, были любительскими, большей частью нечеткими. На первой был виден широкий, высотой метра в два и шириной метров в пять, вход в пещеру, над которым нависала козырьком скала. Масштаб легко угадывался, так как возле входа, не подозревая о том, что за ними наблюдают, стояли два дикаря. Совершенно обнаженные. Один из них держал в руке копье с привязанным к нему наконечником, второй был безоружен. Куда более интересной мне показалась вторая фотография. Лейтенанту удалось подстеречь дикаря, когда он приблизился к зарослям, и потому было видно его напряженное, суровое лицо, лицо охотника и воина. Длинные вьющиеся космы обрамляли его скулы, маленькие глаза из-под нависших надбровных дуг смотрели холодно и жестоко. Должен признаться, что нечто схожее с неожиданным порывом холодного ветра пробежало по моей спине. Лучше с таким дикарем не сталкиваться на узкой лесной тропинке.
Еще больше меня заинтриговала третья фотография. На ней лейтенанту удалось запечатлеть жилистого старика, облысевшего и согбенного, который сидел на корточках перед пещерой, поставив вертикально на землю палочку и вращая ее между ладоней. Я не сразу догадался, что старик добывал огонь. Вернее всего, он был хранителем традиций племени, может, даже первобытным жрецом, чье умение возжечь огонь ставило его над прочими. Рядом со стариком стояла молодая женщина.
Когда я разглядывал ее, я услышал сзади чмоканье. Оказалось, что лукавец Матур заглядывает мне через плечо. И его взгляд также задержался на дикарке. Женщина была молода, полногруда, и, если бы не примитивное выражение лица и не низкий лоб, она могла бы показаться красавицей.
- А говорят, что голые, - произнес Матур.
Я понял, что он имеет в виду - на бедрах дикарки была короткая юбочка из стеблей тростника.
- Вы неправы, - сказал я Матуру. - Это естественная женская стыдливость.
- Жалко, что она все-таки не совсем дикая, - нагло возразил Матур, но я не стал ввязываться в спор, а передал фотографии подошедшему профессору Никольсону, который вцепился в них, как умирающий от жажды в стакан с водой. Они тут же вступили в отчаянный спор с профессором Мангучоком, и спор их концентрировался вокруг антропологических проблем, в которых я не весьма компетентен.
Вертолет, как объяснил мне Тильви, был десантным, поэтому мы смогли в нем свободно разместиться, хватило места и для нашего оборудования и запасов продовольствия, тщательно проверенного и пересчитанного Матуром. Сам перелет к месту нашего лагеря занял почти два часа, в ходе которых я имел беседу с Анитой Крашевской, которая обменялась со мной впечатлениями о городе Танги, произведшем на нее благоприятное впечатление своим климатом и растительностью. Я же, со своей стороны, в силу того, что уже бывал в этих краях, смог рассказать моей польской коллеге об этническом составе окружающих гор, а также об истории города и роли его населения в национально-освободительном движении. К тому же я напомнил пани Крашевской, что во время второй мировой войны в этих местах шли упорные бои между английскими войсками и девятнадцатой японской армией генерала Ямаситы, а также о разгроме японских войск летом 1945 года.
- До сих пор, - сказал я, - в джунглях иногда можно встретить остатки дотов и блиндажей, ибо сопротивление японских солдат, отрезанных от моря, было отчаянным и даже известие о капитуляции Японии не завершило боев. Эта земля, эти тихие на вид горы буквально залиты кровью, - закончил я.
Тут вертолет медленно пошел на посадку, как бы разыскивая ту точку в море лесистых отрогов, где можно приземлиться. Я отдал должное искусству лигонского пилота, который не только отыскал лужайку в этом зеленом море, но и смог посадить машину точно посреди нее.
Здесь, на высоте тысячи шестисот метров над уровнем моря (эти данные я почерпнул из географического атласа еще до отлета), было свежо.
Наверное, градусов двадцать, не более. Ветер был северным, очевидно, несколько более прохладным, чем в Танги. Ночью, подумал я, здесь бывает совсем прохладно. Надо обладать большим генетическим опытом и привычкой к лишениям, чтобы проводить жизнь в раздетом состоянии в этих местах.
Шум лопастей вертолета стих, наступила тишина. Я подумал, что наша активность - полеты, походы и так далее - должны неизбежно привлечь внимание дикарей и они в любой момент могут сняться со своей стоянки и затаиться в лабиринте горных долин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11