- Я помню, ты увлекался этим, - объяснил он, - я стараюсь не забывать о друзьях. Пришлось за нее много отдать. Редкая вещь. Ну бери, бери. - Я не увлекаюсь, - ответил Кушак. - И никогда не увлекался. Но Вольский так и не согласился взять книгу обратно. Ремешок тоже пришлось оставить. - Конечно, у тебя есть. Странно, если бы не было. Подаришь кому-нибудь. Мне из Тбилиси привезли. Три штуки. Кушак понимал, что дары Вольского небескорыстны. За них придется расплачиваться. Так и случилось. Вольский оба раза уезжал в Москву, отяжеленный трофеями, и с каждым разом его искренняя любовь к Кушаку крепла. Как-то Кушак дал ему решительный бой за часы-луковицу, купленные им самим в комиссионном магазине, которые он все собирался починить, но времени не было. Он наотрез отказался расставаться с часами. Этот бой был битвой при Ватерлоо, и Кушак играл в ней прискорбную роль Наполеона. Жена вела себя как маршал Груши. Она задержалась на работе, и без ее поддержки Кушак потерпел сокрушительное поражение. В третий раз Кушак заявил позвонившему Вольскому, что спешит на работу и увидеть Вольского не сможет. Вольский очень расстроился и пришел в лабораторию. Каким-то образом ему удалось обмануть вахтера, и он возник на пороге пустой лаборатории, как опостылевший черт, требующий расплаты за дружбу с нечистой силой. Вольский еще более раздался в талии, но был по-прежнему оживлен, и Кушак с тревогой оглядел лабораторию, борясь с желанием запереть шкафы, чтобы гость чего-нибудь не выцыганил. - А почему пусто? - спросил Вольский. - Где народ? - Библиотечный день, - сказал Кушак. - И в любом случае - людям надо выспаться. Мы три дня отсюда не вылезали. На длинном столе, разделявшем лабораторию надвое, возвышались кубики и пирамидки розового цвета. - А это что? Не секрет? - спросил Вольский. - Это чтобы тебя оставить без работы, - сказал Кушак, отнимая у Вольского кубик, легкий и теплый на ощупь. - Придется тебе переучиваться. - Я всегда учусь, Коленька, - сказал укоризненно Вольский. - Без этого в наши дни окажешься в хвосте событий. А при чем здесь строительство? Ты же какими-то беспозвоночными занимаешься. Настроение у Кушака было отличное. Хотелось поделиться с кем-нибудь радостью, понятной пока лишь ему и еще шести сотрудникам лаборатории. - Это строительный материал будущего, - сказал Кушак. - Легок, как пемза, водонепроницаем, прочность выше, чем у бетона. Вольский двигался вокруг стола, как кот вокруг слишком большого куска мяса, трогал суетливыми пальчиками розовые кубики, поглаживал и несколько раз раскрывал рот, закрывал его снова, а Кушаку казалось, что он хочет сказать: "Дай мне".
Распылитель фыркнул и заглох. Раствор кончился. - Все, - сказал Кушак. - Если ничего не случится, через полчаса можно ее распиливать. Расти больше не будет. - Все? - спросил молодой человек и с упреком посмотрел на Грикурова. Грикуров не обиделся, улыбнулся. Борьба с замком закончилась буднично. Грикуров сказал: - Тогда пойдем перекусим. Обед привезли. Расскажете нам, что к чему. Они прошли к палатке химиков. Там на столе, освобожденном от приборов, стояла кастрюля с супом, окруженная разномастными, пожертвованными дачниками тарелками и ложками. Кушак понял, что проголодался. Суп остыл, но в жару это было даже приятно. Кто-то из химиков пожалел, что не привезли пива. - Вольский, наверно, проголодался, - сказал Грикуров. - Несчастный человек, - сказал химик. - Как сказать... - ответил Кушак. - Так расскажите, - попросил Грикуров. - Что у вас не сработало. - Все сработало, даже слишком хорошо, - сказал Кушак. - Только я, с вашего разрешения, начну с самого начала. - Разумеется, - сказал Грикуров. - Но вы сначала поешьте. - Одно другому не мешает. Итак, идея зародилась от неудовлетворенности тем, как мы, люди, строим свои дома. Ведь, прежде чем построить дом, человек заготавливает строительные материалы - рубит камни в каменоломнях, изготавливает цемент, обжигает кирпичи, валит лес. Все это надо доставить на строительную площадку, сложить из полученных материалов дом и так далее... Но почему нам не воспользоваться услугами наших соседей по планете? Кое в чем мы ими пользуемся. К примеру, тутовый шелкопряд прядет для нас шелковую нить, обувь наша - кожа животных. Мы с каждым годом все больше учимся у окружающего животного мира, все больше у него заимствуем. Вертолет жужжал в поле, раскручивая винт. Потом, словно нехотя, оторвался от земли и низко завис, борясь с земным притяжением. Потом сразу набрал высоту и скрылся за лесом. Вертолет был похож на пузатого шмеля. - Сначала мы остановились на кораллах, - продолжал Кушак, жестикулируя ломтем хлеба. - Коралловые рифы тянутся на тысячи километров. Миллионы поколений коралловых полипов, умирая, вкладывают свои скелеты в стену общего дома. Но кораллы живут в воде, строят рифы в течение тысяч лет и, кроме того, нуждаются в органической пище. Нам удалось найти среди мадрепоровых кораллов виды, способные усваивать неорганическую пищу, нам удалось даже ускорить процесс размножения мадрепор, но с попытками извлечь их на воздух мы потерпели неудачу. Правда, опытов с ними мы не прекратили - быстрорастущие коралловые рифы пригодятся морским строителям. Но успеха мы добились в конце концов не с кораллами, а с мутациями фораминифер, раковинных амеб - коралловые полипы были слишком сложными существами для того, чтобы коренным образом изменить их повадки в течение нескольких лет...
- Материал этот, - объяснял Кушак Вольскому, - если рассматривать его под микроскопом, состоит из ракушек амеб. - У амеб нет ракушек, - поправил его Вольский. - Это раковинные амебы, близкие к фораминиферам, - пояснил Кушак.
1 2 3 4 5 6