И - оставался корабль за перевалом. Он существовал, его можно было достичь, если не в этот тысячедневный год, то в следующий, когда подрастут дети и смогут дойти до перевала. Смогут, если захотят, потому что внутренне они оторвались от земли, потому что корабль для них чужд, а лес - свой. Это дарило им возможность выжить, которой были лишены старшие, но это и угрожало, в конечном счете, смертью поселку людской колонии. И так шестнадцать земных лет - пять с лишним местных.
Дик, Олег и Марьяна спускались в котловину, к кораблю. Он оставался хоть и рос и был веществен и громаден - легендой, и никто из них не удивился бы, если при прикосновении к кораблю тот рассыпался бы в прах. Они возвращались к дому своих отцов, который пугал тем, что перешел в эту холодную котловину из снов и легенд, тех, что рассказывали при тусклом светильнике в хижине, когда за щелью окна, затянутого рыбьей кожей, рычит снежная метель или сыплет отдающий гнилью бесконечный дождь.
Существование корабля возродило сны и легенды, придав им новый смысл и привязав абстрактные картинки, рожденные воображением и потому неточные, к реальности этого тела. Этого противоречия старшие никогда не понимали, ведь для них за повестью о том, как грянула катастрофа, как пришел холод и тьма, за рассказом о пустых коридорах, в которых постепенно гаснет свет и куда прорываются снаружи сухие снежинки, - за всем этим скрывались зримые образы коридоров и ламп, молчание вспомогательных двигателей и щелканье счетчиков радиации. Для слушателей - Олега и его сверстников в рассказе понятны были лишь снежинки, а коридоры ассоциировались с чащей леса или темной пещерой. Ведь воображение питается лишь тем, что видено и слышано.
Теперь стало понятно, как уходили отсюда люди - тащили детей и раненых, хватали в спешке те вещи, которые должны понадобиться на первое время. В тот момент никто не думал, что им придется жить и умереть в этом холодном мире - гигантские масштабы и невероятная мощь космической цивилизации даже здесь вселяли ложную уверенность, что все случившееся, как бы трагично не было, лишь временный срыв, случайность, которая будет исправлена, как исправляются неприятные случайности всегда. Или почти всегда.
Вот тот люк.
Уходя, как рассказывал Старый, они закрыли его, а аварийную лестницу, по которой спускались на снег, отнесли в сторону, под нависшую скалу. Это место было отмечено на карте, но искать лестницу не пришлось - снег стаял, и она лежала неподалеку, голубая краска кое-где облезла, а когда Дик поднял лестницу, то отпечаток ее остался черным рисунком на снегу - снег под ней протаял до камней.
Дик пощелкал ногтем по стоякам.
- Легкая, - сказал он, - надо взять.
Никто не ответил ему. Марьяна с Олегом стояли поодаль и, запрокинув головы, разглядывали округлое брюхо корабля. Корабль казался совершенно целым, хоть сейчас лети дальше. И Олег даже представил себе, как он отрывается от котловины, поднимается, все быстрее, к синему небу и становится черным кружочком, точкой в синеве...
Усталости не было. Тело было легким и послушным, и нетерпение как можно скорее заглянуть внутрь чудовища смешивалось со страхом навсегда исчезнуть в замкнутой сфере корабля.
Олег перевел взгляд на аварийный люк. Сколько раз Старый повторял Олегу: "Аварийный люк не заперт, понимаешь, мы его только прикрыли. Ты поднимаешься к нему по лесенке, она легкая, и первым делом замеряешь уровень радиации. Ее быть не должно, шестнадцать лет прошло, но обязательно замерь. Тогда радиация была одной из причин, почему нам пришлось так спешно уходить, мороз и радиация. Сорок градусов мороза, системы отопления не функционируют, радиационный фон - оставаться было нельзя. Хотя и идти тоже было нельзя - мы не знали, что сможем дойти до долины, где лес и где теплее". Дик бродил вокруг корабля, переворачивая наконечником копья пустые ящики и банки - там было много вещей, которые вытащили из корабля, но пришлось оставить.
- Ну что, - спросил Олег, - пойдем туда?
- Пойдем, - сказал Дик, поднял лестницу, приставил к люку.
Потом сам поднялся по ней, сунул в щель нож Томаса, нажал, нож сломался.
- Может, он защелкнулся? - спросила Марьяна снизу.
- Совсем ножей не осталось, - сказал Дик.
- Старый сказал, что люк открыт, - заметил Олег.
- Старый все забыл, - сказал Дик. - Разве можно верить старикам?
- Томас бы знал, что делать, - сказала Марьяна.
- Глупо, - сказал Дик. - Глупо замерзнуть здесь, под самым боком у этой махины.
Дик толкнул люк, ничего не получилось, ударил по нему кулаком, и Олегу показалось, что должен раздаться глубокий и долгий звон, но никакого звука не было. Олег, шевеля губами, хотя хорошо читал, отлично умел читать, прочел врезанные в корпус золотые буквы "полюс".
- Правильно, - сказал он. - "Полюс".
- Ты думал, что мы другой нашли? - сказал Дик и спрыгнул с лестницы вниз, в снег. Надо подумать. Так ее не вскрыть.
Марьяна дрожала.
- Странно, - сказала она. - Не было холодно. А теперь стало холодно.
- Есть охота, - сказал Дик. - Там, наверно, еды до черта. В железных банках. Она не портится. Томас говорил.
Олег полез по лестнице наверх, к люку, достал, опершись одной рукой о ледяной металл корабля, счетчик радиации и приставил его к узкой щели. Стрелка чуть дрогнула, но до красной отметки не дошла, далеко не дошла. В котловине было очень тихо, он слышал не только разговор внизу, даже дыхание Марьяны.
- Жалко, что Томас не дошел, - сказала Марьяна. - Так жалко, ты не представляешь.
- Конечно, жалко, - сказа Дик. - Только он бы все равно не дошел. И мы бы из - за него не дошли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32