Грубин только ахнул.
Бабки очнулись и зашептались. Ракета жалобно скрипнула и распалась, как пустой гороховый стручок. Пусковая установка желтого цвета сплющилась в квадратную лепешку.
Корнелий, не смея обернуться, вскочил, взглянул дико на останки ракеты, закинул мешок за спину и, пригнувшись, вбежал в полутьму магазина.
– Ну, что я говорил? – спросил у бабок Грубин.
Те оробели от дикого вида и значительного роста Грубина и затихли.
– Задача осложняется, – объяснил им Грубин и поспешил за Корнелием в нутро магазина.
Удалов передвигался по магазину медленно, будто по колено в воде. Свободной рукой растирал ушибленный бок. Так дошел до прилавка с игрушками, остановился и подождал, прислушиваясь, пока не подошел Грубин.
– Плохо дело, – сказал Грубин. – Может, пойдем домой?
– Жена, – прошептал Корнелий.
Шурочка Родионова, продавщица игрушек, ждала обеденного перерыва и читала переводную книгу Зенона Косидовского «Библейские сказания». Шурочка собиралась быть археологом и три года занималась в историческом кружке у Елены Сергеевны Кастельской, которая была тогда директором музея. Школу Шурочка окончила хорошо, но в Вологду в институт поступать не поехала: с деньгами плохо. Пошла на год в продавщицы, хотя от планов не отказалась, читала книги и учила английский язык. К девятнадцати годам стала Шурочка так хороша, что многие мужчины, у которых не было детей, ходили в универмаг покупать игрушки.
Шурочка слышала шум у дверей, но не отвлеклась, читала комментарий про ошибки автора. Только когда Грубин с Удаловым подошли вплотную, она подняла голову, поправила золотую челку и сказала: «Пожалуйста».
А мысленно еще оставалась вблизи города Иерихона на Ближнем Востоке и переживала его трагедию.
Обоих посетителей она знала. Один, маленький, толстый, – Удалов, директор ремконторы. Второй – длинный, колючий, лохматый – заведовал пунктом вторсырья у рынка и принимал пустые бутылки.
– Здравствуйте, – сказали посетители.
Удалов поморщился и вытащил из-за спины большой прозрачный мешок с жалкими остатками пластиковой ракеты.
– Ой! – воскликнула Шурочка. – Что же у вас случилось?
– Замените! – произнес Удалов. – Брак!
– Как же так?
Шурочка положила книжку на прилавок и забыла об Иерихоне.
– Не видите, что ли? – все так же сердито спросил Удалов.
Шурочка не знала, что говорит он строго от робости и сознания своей неправоты. Она обиделась и отвечала:
– Я вам, гражданин, такого не продавала. Я сейчас заведующую позову… Ванда Казимировна!
Корнелий совсем оробел и сказал:
– Ну-ка, дайте мне жалобную книгу!
Он хотел отодвинуть шляпу на затылок, но не рассчитал, шляпа слетела и шмякнулась на пол. Удалов пошел за шляпой.
– Вы нас поймите правильно, – разъяснил Грубин. – Брак заключался в ракете раньше, чем случился инцидент.
Пришла заведующая, Ванда Казимировна, женщина масштабная, решительная и жена провизора Савича.
– Такое добро, – сказала она Грубину с намеком, – надо в утильсырье нести, а не в универмаг.
Бабки от входа пришли на разговор, и одна сказала:
– Чем торгуют! Постыдились бы.
Другая спросила:
– Кофточки сегодня будут давать?
– Спокойствие, – настаивал Грубин. – Я вам все покажу.
Он вынул из мешка две половинки ракеты, сложил их в стручок и показал заведующей:
– Трещину видите в хвостовой части? Вот с этой трещиной нам товар и продали.
Трещин в хвостовой части было несколько, и найти нужную было нелегко.
Шурочка совсем обиделась.
– Они издеваются, что ли? – спросила она.
– Алкоголики, – определила одна из бабок.
– Вот чек, – сказал, подходя, Корнелий. Шляпу он держал под мышкой. – Только вчера покупали. У меня чек сохранился. Пришел домой, вижу – трещина.
– Какая там трещина! – возмутилась заведующая. – Шурочка, не расстраивайся. Мы им на работу сообщим. Это не ракета, а результат землетрясения.
– Вы не обращайте внимания, что ракета расколота, – произнес Грубин. – Это потом уже случилось. А землетрясений у нас не бывает. Людям доверять надо.
И в этот момент в Великом Гусляре началось землетрясение.
Глухой шум возник на улице. Земля рванулась из-под ног. Дрогнули полки. Стопки тарелок, будто выпущенные неопытным жонглером, разлетелись по магазину, чашки и чайники, хлопая о прилавки, разбивались гранатами-«лимонками», целлулоидные куклы и плюшевые медведи поскакали вниз, цветастые платки и наволочки воспарили коврами-самолетами, стойки с костюмами и плащами зашатались – казалось, пожелали выйти на улицу вслед за бабками, убежавшими из универмага с криками и плачем. Разбившиеся пузырьки с духами и одеколоном окутали магазин неповторимым, фантастическим букетом запахов. С потолка хлопьями посыпалась известка…
Грубин одной рукой подхватил прозрачный мешок с остатками ракетной установки, другой поддержал через прилавок Шурочку Родионову. Он единственный не потерял присутствия духа. Крикнул:
– Сохранять спокойствие!
Корнелий вцепился в шляпу, будто она могла помочь в эти жуткие секунды. Быстрое его воображение породило образ разрушенного стихией Великого Гусляра, развалины вдоль засоренных кирпичами улиц, бушующие по городу пожары, стоны жертв и плач бездомных детей и стариков. И он, Корнелий, идет по улице, не зная, с чего начать, чувствуя беспомощность и понимая, что, как руководитель ремконторы, он основная надежда засыпанных и бездомных.
1 2 3 4 5 6 7 8