И появились одноклеточные.– А радиация? – прищурился профессор.– Радиация солнца уничтожала всё на Земле, но глубоко под водой ведь могла появиться жизнь.– Молодец, – опять похвалил профессор.Все с любопытством смотрели на Витальку, словно он только что появился здесь.Николай, увидев, что Виталька прямо-таки сияет от удовольствия, выключил транзистор и сказал:– Всё сказанное тобой доказывает лишь, что ты не идиот. Но жизнь появилась не глубоко под водой. Море, как видно, всё-таки не было колыбелью жизни. Волны и течения либо выносили бы примитивные организмы на поверхность, где их встречала бы гибельная радиация солнца, либо увлекали бы их в пучину, куда не проникал живительный свет. В твоём объяснении есть зерно, но от истины ты далёк, как одноклеточное от обезьяны.Виталька уже было развесил уши, но Николай замолчал так же внезапно, как и заговорил.– Ну… – нетерпеливо заерзал Виталька.Николай включил транзистор. Виталька ненавидел эту штуку. Транзистор включали именно тогда, когда это было меньше всего кстати.– Ну-ка, выдай чего-нибудь, – попросил Витальку Матвей.– Выдай сам, – огрызнулся Виталька.Дело в том, что он уже наловчился танцевать твист с Эллочкой.– А знаешь, в детстве, в твоём возрасте, – лениво продолжал Матвей, – я мечтал стать клоуном.– Ну и зря не стал.– Ты прав. По крайней мере клоун в состоянии добиться хоть чего-то, хоть какого-то успеха, в состоянии найти что-нибудь новое. Например, вмонтировать в башку какую-нибудь погремушку и будто бы нечаянно натыкаться на столб. То-то смеху было бы.Николай хмуро посмотрел на Матвея и продолжал крутить рукоятку транзистора.– Если к науке будешь относиться чересчур серьёзно, – продолжал Матвей, – на тебя станут глядеть как на клоуна. Уловил основную мысль?– Уловил. – Виталька отвернулся от него.– Не сердись. Ты ещё не общипанный. Пуху ещё на тебе много. Я имею в виду жёлтый пух. От тебя ещё за версту несёт пелёнкой. Знаешь, я не люблю этаких серьёзных мальчиков, будущих мыслителей, которые в школе блещут умом, а после – глупостью. Вникни, что есть огородное пугало… Это плохо одетый учёный. Один мыслитель даже сказал: «Народное благосостояние возрастёт настолько, что огородные пугала будут одеты с иголочки».– Виталик, – вмешалась в разговор Эллочка, – не было ничего такого. Никто этого не говорил. Это он сам всё сейчас выдумал, чтобы подразнить тебя. Он с детства помешан на такой игре – дразнилка называется. Сначала показывал язык старшим. А вырос и решил, что теперь пришло время младшим показывать язык.Тем временем Николай поймал скрипичный концерт и сидел слушал, не обращая внимания на разговор.Матвей и Лёня скрутили по цигарке. В посёлке не было сигарет, и они пристрастились к махорке. Сперва курили её, выпучив глаза и раздирая руками грудь от кашля, потом привыкли. Цигарки скручивали с застывшими блаженными лицами.Когда Матвей пустил струю махорочного дыма на Николая, тот запустил в него подвернувшейся под руку хлебной коркой. Корка угодила в цигарку, горящий табак посыпался Матвею за рубашку. Тот вскочил и с перекошенным от боли лицом принялся лихорадочно шарить где-то за шиворотом.– В штанах, в штанах ищи, – равнодушно сказал Николай. – Жжение – вещь обманчивая. Кажется, печёт в одном месте, но если вдуматься…Матвей бросился на него. Был он на голову выше Николая и раза в два тяжелее.Витальку поразило, как легко Николай поднял Матвея, захватив его каким-то особым способом, положил, как мешок, к себе на плечи и начал крутить. Крутил он его до тех пор, пока Лёня не торопясь докурил и затоптал свою цигарку. Потом поставил на ноги. Ноги Матвея подогнулись, и он, как ватный, повалился на землю. При этом смотрел он так, как будто хотел проснуться и не мог. Потом его начало рвать. Николай оттащил его в сторону и свалил где-то в кустах.Вернувшись к костру, Николай включил транзистор.Виталька бросился к Матвею. Собака, наблюдавшая за всем происходившим, побежала за ним.Матвей катался по траве и глухо утробно стонал.– Брось, – крикнул Николай, – сознание к нему ещё долго не возвратится, потому что оно возвращается спиралью.Виталька побежал к озеру за водой и услышал, как Эллочка спросила:– Не слишком ли?– Нет, это минимальная доза для начинающих, – ответил Николай. – Центрифуга – совсем другое дело.«При чём тут центрифуга? – подумал Виталька. – Кто он такой?»Когда Виталька вернулся к Матвею, тот уже не катался, а судорожно корчился, лёжа на месте. Его снова стошнило. Виталька вылил ему на голову воду из маленькой пластмассовой канистры.Матвей вскочил, стал, широко расставив дрожащие ноги, и зло вырвал из рук Витальки канистру.В тот же миг раздался глухой угрожающий рёв собаки, и Матвей застыл на месте. Рэм уже приготовился к прыжку, уши его были прижаты к голове, клыки оскалены до самых дёсен.
Вечер был холодный и тихий. Грелись у костра.На Витальку профессор силой натянул свой пуховый альпинистский свитер. Сам сидел, закутавшись в плащ.Матвей угрюмо сопел, забившись в спальный мешок.Виталька закатал рукава свитера и протянул ладони к огню, к багровому в сиреневых сумерках свету.– Кто знает, – взглянув на него, сказал Лёня, – чем вызвано поклонение человеку? Я сейчас посмотрел на Витальку и понял, что нет ничего естественнее поклонения огню. Огонь стал удовольствием. Человек поклоняется удовольствию. А что есть разрушение веры? Это лишь отступничество и уход к иным божествам. Вспомните, чему поклонялись эллины. А ведь я этому же поклоняюсь – величию и красоте человека.– И поэтому ты изучаешь птиц? – улыбнулся Николай.– Да. По-видимому, любые профессии, связанные с человеком, мешают этому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49