Edward Gudkov (GooDCoFF)
«Хороший день для кенгуру / Харуки Мураками; [пер. с яп. С. Логачева]»: Эксмо; Москва; 2006
ISBN 5-699-16426-X
Оригинал: Haruki Murakami, “Kangaru-no biyori”, 1986
Перевод: Сергей Логачев
Аннотация
Кенгуру-композитор, стопроцентная девушка, вампир в такси, Человек-Овца, тонгарские вороны, девушка из Ипанемы, Птица-Поганка, тюлени, которые жить не могут без визиток... Все они и многие другие — герои классического сборника рассказов Харуки Мураками «Хороший день для кенгуру» (1986). Истории самого популярного в мире японского писателя нежны, глубоки, сюрреалистичны, призрачны и загадочны, как его романы. Проза высокой пробы.
В соответствии с авторским замыслом полностью сборник публикуется на русском языке впервые.
Харуки Мураками
Хороший день для кенгуру
Хороший день для кенгуру
В вольере за оградой жили четыре кенгуру. Один самец, две самки и детеныш, недавно появившийся на свет.
У вольера кроме нас — никого. Зоопарк, собственно говоря, не из тех, где собираются толпы народа. К тому же было утро понедельника, и зверей в клетках оказалось куда больше, чем посетителей, пришедших на них поглазеть.
Мы, конечно же, пришли ради кенгуренка. Кроме него, смотреть там было не на что.
О том, что у кенгуру родился малыш, мы узнали месяц назад из газеты и весь этот месяц ждали подходящего утра, чтобы поехать на него поглядеть. Однако такое утро все никак не приходило. То вдруг с утра зарядит дождь. На следующее утро — то же. На следующее-следующее выяснится, что земля раскисла от влаги. Потом два дня подряд дул какой-то противный ветер. То вдруг у моей девушки зуб разболелся, то мне понадобилось по делам в местную управу.
Так прошел месяц.
По правде сказать, совершенно незаметно. Спросите: что за это время произошло? Даже не знаю, что сказать. Кажется, столько всего было, но вроде ничего и не было. Я бы и не заметил, что целый месяц пролетел, если бы не человек, который явился за деньгами на газетную подписку на следующий месяц.
И все же утро, когда мы пошли смотреть на кенгуру, наступило. Мы проснулись в шесть часов, раздвинули шторы и сразу поняли: день для свидания с кенгуру — самый подходящий. Умылись, позавтракали, покормили кошку, успели постирать и, надев кепки с козырьком от солнца, вышли из дома.
— Этот кенгуренок еще живой? Как ты думаешь? — спросила меня девушка, когда мы уже ехали в электричке.
— Думаю, живой. Чего ему сделается? В газетах не писали, что он умер.
— Может, он заболел, и его отвезли в лечебницу?
— Тогда должны были об этом написать.
— А вдруг у нее нервный стресс и она забилась куда-нибудь?
— Ты о ком? О кенгуренке?
— Дурак. О мамаше его. Залезла вместе с малышом в темный угол и сидит там.
Меня всегда восхищала ее способность выдумывать самые разные вещи.
— Мне кажется, мы кенгуренка больше не увидим, если сейчас упустим.
— Да?
— А ты вообще раньше видел кенгурят?
— Не-а.
— Думаешь, еще увидишь? Уверен?
— Ну, как сказать? Не знаю.
— Вот поэтому я и беспокоюсь.
— Послушай, — возразил я. — Может, так оно и есть, как ты говоришь, но я, к примеру, никогда не видел, как жираф рожает. Или плавающего кита. Чего тогда из кенгуренка проблему делать?
— Потому что это кенгуренок, — ответила она.
Я замолчал и уткнулся в газету. Мне еще ни разу не удавалось ее переспорить.
Кенгуренок, естественно, оказался живехонек. Он (или она) выглядел гораздо крупнее, чем на фото в газете, и жизнерадостно скакал по вольеру. То уже был не кенгуренок, а маленький кенгуру. Этот факт слегка разочаровал мою девушку.
— Он уже не похож на кенгуренка.
— Похож, похож, — утешил я ее.
— Надо было раньше приехать.
Я сходил в киоск и принес две порции шоколадного мороженого. Моя девушка все еще стояла, опершись на ограду, и не сводила глаз с кенгуру.
— Нет, это уже не кенгуренок, — повторила она.
— И что? — поинтересовался я, вручая ей мороженое.
— Если бы он был кенгуренком, то сидел бы у матери в сумке.
Я кивнул и лизнул мороженое.
— А он не сидит.
Мы поискали глазами мать. Отца-кенгуру вычислили сразу — самый здоровый и самый спокойный. Самец с сокрушенным видом композитора, горюющего по увядшему таланту, разглядывал сваленные в кормушке зеленые листья. Две самки были совершенно одинаковые — и телом, и цветом, и мордой. Мамашей могла быть любая.
— Интересно, кто из них мать, а кто — нет? — сказал я.
— Угу.
— А чего тогда здесь вторая делает? Та, которая не мать.
— Не знаю, — отвечала моя девушка.
Тем временем кенгуренок, не обращая ни на кого внимания, носился по кругу, потом вдруг без всякого смысла принимался рыть передними лапами ямки в земляном полу. Он (или она), похоже, понятия не имел, что такое скука. Поскакав вокруг отца, пожевав травки и покопавшись в земле, детеныш сунулся к самкам, прилег, тут же вскочил и снова заметался по вольеру.
— Почему кенгуру так быстро скачут? — спросила моя девушка.
— От врагов удирают.
— От врагов? Каких еще врагов?
— От людей, — сказал я. — Те их бумерангами убивают и едят.
— А зачем кенгурята к матери в сумку лезут?
— Чтобы вместе убежать. Они же маленькие, быстро бегать не умеют.
— Значит, мать их защищает?
— М-м. Малышей всегда защищают.
— И сколько это длится?
Надо было побольше почитать про кенгуру в какой-нибудь книжке о животных. Ясно же было, что такой разговор начнется.
— Месяц или два. Так я думаю.
— Ну! А этому кенгуренку только месяц. — Она показала на него пальцем. — Ему как раз в сумке сидеть.
— Угу, — промычал я. — Наверное.
— Классно в сумке, скажи?
— Да уж…
— Хотел бы к Дораэмону в карман, чтобы забить на все?
— Ну…
— Хотел бы, знаю.
1 2 3 4 5