Два сенатора, шесть конгрессменов, главы четырех крупнейших корпораций, полдюжины известных людей из средств массовой информации, кого мы каждый день видим по телевидению, слышим по радио, читаем в газетах... Вот, смотри: двое ведущих, женщина, помогающая вести программу, и трое комментаторов...— Толстяка я бы не исключил, — заметил начальник аппарата. — Он нападает без разбора на все, что осталось от гунна Атиллы.— Да нет, едва ли, уж слишком явный. Третьеразрядный умишко, минимум образования; да, он так и пышет злобой, но это не настоящий нацист. Просто шут гороховый с хорошо подвешенным языком.— Имена поступили из долины Братства, сэр. Не откуда-то еще.— Боже, да тут же член кабинета министров. — Этот, признаюсь, меня сразил, — сказал начальник отдела консульских операций. — Он же чистейший доморощенный кукурузник, в нем нет и жилки политика... Однако такие люди умеют лихо обманывать. Если верить расследованиям по выявлению нелояльных, в конгрессе в конце тридцатых были нацисты, а в пятидесятых — засилье коммунистов.— В основном все эти подозрения оказались чистейшей ерундой, молодой человек, — горячо возразил Соренсон.— Я знаю, сэр, но ведь некоторые дела провели успешно.— И сколько таких? Если не ошибаюсь, — а я точно помню цифры, — этот мерзавец Гувер и мошенник Маккарти «выявили» девятнадцать тысяч семьсот человек. А после того как все вопли умолкли, вынесли всего четыре приговора! Четыре из почти двадцати тысяч! Как результат — это просто ноль, а ведь с какой силой раскачивали лодку в конгрессе и сколько ухлопали денег налогоплательщиков! Так что, пожалуйста, не напоминай мне эти добрые старые времена. Я был тогда примерно твоего возраста, правда, не такой умный, и потерял немало друзей из-за этого безумия.— Простите, мистер Соренсон. Я ведь не...— Знаю, знаю, — перебил его шеф отдела консульских операций, — откуда тебе понять, какую боль причинили мне те времена. Это-то меня и беспокоит.— Не понимаю вас, сэр.— А если у нас начнутся оголтелые преследования? Гарри Лэтем, вероятно, единственный гениальный агент ЦРУ, суперинтеллект, который не проведешь, но эти списки — с другой планеты... Или нет? Господи, этого не может быть! — Чего, мистер Соренсон?— Дело в том, что все эти люди приблизительно одного возраста: около пятидесяти, пятидесяти с небольшим, нескольким — шестьдесят с небольшим.— Ну и что?— Много лет назад, когда я только поступил в Управление, дошел слух из Бремерхавена, со старой базы подводных лодок в Гельголандской бухте, будто фанатики «третьего рейха», зная, что война проиграна ими, разработали определенную стратегию, чтобы окопаться. Эта операция называлась «Дети — ростки будущего»: специально отобранных детей тайно рассылали по семьям всей Европы и Америки; там их готовили к тому, чтобы они могли занять руководящие посты в мире финансов и политики. Конечной целью этой операции было подготовить условия, способствующие появлению... «четвертого рейха».— Но это же безумие, сэр!— Это не было полностью опровергнуто. Сотни две наших агентов совместно с военной разведкой и британской МИ-6 в течение двух лет проверяли каждый след. Это не дало результатов. Если такая операция и была задумана, она кончилась, не успев начаться. Ничто не доказывало, что ее вообще начали.— Но сейчас у вас появились сомнения, мистер Соренсон?— К несчастью, да, Пол. Я стараюсь обуздать воображение, которое только и спасало меня, когда я работал нелегалом. Но сейчас я не нелегал и не в той ситуации, когда ночью кто-то подстерегает меня в темном проулке. Я должен видеть всю картину при ярком дневном свете, и у меня нет оснований верить в существование операции «Дети — ростки будущего».— Так почему бы не плюнуть на все эти данные и не спрятать этот список подальше?— Я не могу так поступить, потому что Гарри Лэтем доставил его с огромным трудом. Назначь на завтра совещание с участием госсекретаря и директора Управления — либо в Госдепартаменте, либо в Лэнгли. Как пасынок, я приму то, что они решат. * * * Дру Лэтем сидел за своим столом на втором этаже американского посольства и допивал третью чашку кофе. В дверь постучали, и, не дождавшись ответа, в кабинет вошла взволнованная Карин де Фрис.— Я слышала, что произошло! — воскликнула она. — Не сомневаюсь, что это были вы.— Доброе утро, — сказал Дру, — или уже полдень? Я обрадовался бы вам еще больше, если бы вы захватили с собой скотч.— Все газеты пишут об этом! — продолжала Карин, бросив на стол дневной выпуск «Экспресс». — Бандит пытался ограбить постояльца «Мёриса», ворвался, стреляя, к нему в номер и был убит охранником.— А эти ребята быстро сделали это достоянием общественности, не так ли? Ну а охрана — лучшей не пожелаешь.— Перестаньте, Дру! Вы же сами мне говорили, что живете в «Мёрисе». А когда я позвонила в полицию округа, там несколько смутились и сказали, что никакой информации дать не могут.— Еще бы, все в Париже дорожат деньгами, которые приносит туризм. Да так и должно быть; подобного рода вещи случаются только со мной.— Значит, это все-таки были вы!— Вы ведь так и сказали. Да, я.— И вы в порядке?— По-моему, этот вопрос вы тоже задавали: да, я в порядке. Я все еще напуган до смерти — забудьте последние два слова, — но я здесь: живу, дышу и передвигаюсь. Хотите пойти пообедать — в любое место, кроме рекомендованного вами в прошлый раз?— Я буду занята еще сорок пять минут.— Готов подождать. Я только что освободился после разговорам послом Кортлендом и его коллегой, германским послом Крейтцем. Они, наверное, все еще беседуют, а я уже был не в состоянии выносить их фальшивые реверансы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35